Юрий Сушко - Друзья Высоцкого: проверка на преданность

— Сегодня пью! — объяснил Даль. — «Зашивка» кончилась.

— А как же ВГИК? — забеспокоился Марягин.

— Переборю себя морально, — Даль плеснул себе пиво в бокал. — А теперь я хочу, чтобы все вспомнили, как я здесь гулял. Виторган! — громко обратился Олег к Эммануилу Виторгану, популярному киноактеру, завсегдатаю ВТО, который сидел за соседним столиком. — Помнишь, как я вышел на улицу через вот то окно?

Виторган, конечно, помнил: такое не забывается. Тем более что этот легендарный путь — на Горького через окно ресторана проложил еще Владимир Высоцкий. И даже в песне увековечил:

Вот главный вход, но только вотУпрашивать — я лучше сдохну, —Вхожу я через черный ход,А выходить стараюсь в окна.……………………….И, плюнув в пьяное мурло,И обвязав лицо портьерой,Я вышел прямо сквозь стекло —В объятья к милиционеру…

Ну и так далее.

Даль допил свое пиво и больше уже ни к чему не прикасался, молчал, глядя мимо своих сотрапезников. И вдруг спросил Ромашина:

— Толя, а ты все там же живешь?

Ромашин жил тогда в районе площади Краснопресненская застава, вблизи Ваганьковского кладбища.

— Ну да, — актер удивился. — Куда я денусь…

— Значит, соседями будем. Я скоро туда собираюсь. А пока — в Киев. Съемки…

Лет пятнадцать назад у вашего автора вышла книжка «Владимир Высоцкий: «Ах, сколько ж я не пел…» Это был рассказ о ролях в театре и кино, не сыгранных Владимиром Семеновичем по тем или иным причинам, о его песнях, изъятых из фильмов, и прочих несбывшихся творческих работах. Иными словами, речь шла о Высоцком, которого мы потеряли.

Фильмов и спектаклей, мимо которых Олег Даль, вопреки своим желаниям, как говорится, «пролетал», тоже хватало с лихвой. Своей «коллекцией» Олег Иванович вполне мог бы посоперничать с другом.

Сестра Даля нередко попрекала брата (из самых добрых побуждений, конечно): «Олежка, ну вот, ты опять снялся и опять неудачно… И звания тебе не дают, и премий, потому что ты комсомольских лидеров не играешь… Ну что тебе стоит?.. Ведь наверняка же предлагают…»

Елизавета Алексеевна подтверждала, что у них в туалете сценарии с «вождями комсомольскими и передовиками производства» громоздились огромной башней. Получая, Олег их даже не читал — отправлял по назначению. Далем руководить было напрасно. «Зато, — говорила жена, — после него не осталось ни одного фильма, за который было бы стыдно, ни за один не приходилось краснеть».

Кто-то верно заметил, что к своим неполным сорока годам Даль успел разочароваться почти во всем, что когда-то любил в поисках идеала. Ему нужна была идеальная женщина, идеальная роль, идеальный режиссер, идеальный театр. «Современник», Театр на Малой Бронной, ленинградский «Ленком», Малый… Не то, не то, не то. Выплескивалось наболевшее: «День серый. Находимся в кризисе от столкновения с непролазной бесталанностью и абсолютным непрофессионализмом… Малокультурье — суть обязательно мещанство. Воинствующее мещанство, непременно мини-фашизм — все это, вместе взятое, — есть нынешний театр. («Современник»! Где некогда бывал и я.) Капля в море!»

Другой день становился для него «днем опустошения»: «Нельзя повторять одно и то же. Нельзя клясться и божиться об одном и том же. Станешь проституткой. Станешь пустым ведром, в которое не выбрасывают мусор. Даже!».

Кое-кто из коллег принимал его желание неповторимости, утверждения собственной уникальности, придирчивости к партнерам за «манию величия». Но все же тот самый диагноз Радзинского — «мания совершенства» — кажется безошибочным.

Неудачи с «Каином XVIII», «Войной и миром», конечно, ранили юношеское самолюбие. Но не до крови. И лишь подстегивали то самое стремление к совершенству.

Порой от самых, казалось бы, выигрышных ролей Даль отказывался сам. Подбирая исполнителей для своей «Иронии судьбы», Эльдар Рязанов предложил Олегу роль Жени Лукашина. Но Даль, прочитав сценарий, заявил, что это не его герой. Однако Рязанов был настойчив и все же вызвал его на пробы. Убедился, что Даль все-таки прав, и отдал звездную роль Андрею Мягкову.

Леонид Гайдай, готовя фильм «Инкогнито из Петербурга», видел в роли Хлестакова только Олега, и никого больше. Поначалу Даль просто летал от счастья. Конечно же, сразу согласился. Но позже передумал. Дневнику признался: «Окончательно отказался от мечты сыграть Хлестакова. Фильм Гайдая. Соображения принципиального характера. Не по пути!!!». Его расстроило, что на роль Городничего был утвержден Анатолий Папанов, актер другой школы, и понял, что ансамбля не получится.

Олег мгновенно загорелся ролью Тиля Уленшпигеля, но столь же быстро остыл, догадавшись, что постановщики фильма «Легенда о Тиле» Алов и Наумов собираются перенести на экран каждую букву романа Шарля де Костера, и откровенно заскучал.

По иным причинам Даль не стал Теодоро в телефильме Яна Фрида «Собака на сене». Узнав, что на главную женскую роль планируется Маргарита Терехова, он категорично заявил:

— С ней я сниматься не стану.

И — все. Без объяснения причин. Так Теодоро стал бенефисом Михаила Боярского.

Отважный летчик Скворцов в фильме Александра Митты «Экипаж» своими подвигами в небе и земными победами на любовном фронте на земле, вне всяких сомнений, вознес бы Даля на неслыханные высоты популярности. Однако мосфильмовское начальство яростно воспротивилось утверждению Олега на эту роль: «Ищите другого». — «Почему?» — удивился Митта. — «На еврея похож». — «Да какой он еврей! Это я еврей. А у него предок — составитель знаменитого словаря русского языка!» — «Нет, все равно очень похож».

Однако, когда наконец с мосфильмовскими антисемитами, казалось, был найден общий язык и почти все сладилось, Даль внезапно сказал: «Нет!». Загрипповавшего актера привезли для объяснений на студию, и Олег понес Александру Наумовичу Митте совершенные нелепицы: «Слушай, я там у тебя весь забинтованный, меня не видно. Забинтуй себя и ходи сам».

Однако друзья актера проговорились, что на самом деле Даль, обнаружив в сценарии постельные сцены, категорически стал возражать и жаловаться: «Представьте, стоят вокруг люди с камерой, смотрят на тебя. А рядом с тобой голая баба лежит, от которой потом за версту несет. Как в таких условиях можно играть любовь?..»

Словом, отказался. И напрасно. Так главным секс-символом советского кино 80-х стал Леонид Филатов. Кроме того, на «Мосфильме» действовал неписаный закон: строптивым актерам (в нашем случае таковым был Даль), игнорировавшим предложения, поступавшие от главной студии страны, путь сюда на несколько лет был заказан.