Андрей Васильченко - Сумрачный гений III рейха Карл Хаусхофер

Мне хотелось бы тебя поздравить с 70-летним юбилеем несколько иначе. Я надеялся, что два твоих друга заглянули бы к тебе и мы бы провели вместе несколько прекрасных часов. Мы бы наполнили эти часы воспоминаниями из жизни троих людей. Ты же, оглядываясь назад, можешь найти в памяти воспоминания, в которых принимали бы действие я и Макс [Хофвебер]. Мы бы внесли «разнообразие» в твою монотонную жизнь. Однако тебе не стоит сетовать, что мы ничего не предприняли для этого. Или ты все-таки будешь утверждать, что мы никогда не беспокоили тебя?

Я с удовольствием вместе с тобой отпраздновал бы твой юбилей. Если в этот день я должен праздновать, то только с тобой. Ты, как никто, заслуживаешь праздника! Ты мог бы праздновать переход к спокойной жизни. Но я почему-то уверен, что ты не оставишь свои дела, как только тебе исполнится 70 лет. Таким ты будешь и в будущем. Я желаю тебе и впредь создавать вещи, которые с большим научным и одновременно творческим успехом служили бы народу. Ты всегда верно служил ему, следуя своему внутреннему призванию. Я желаю тебе до самого конца жизни быть полным здоровья и энергичным. Весь завтрашний день я буду мысленно слать тебе поздравления… Отдельного сожаления заслуживает тот факт, что поздравительный адрес фюрер поручил вручить не мне, а Зиберту.

Письмо Рудольфа Гесса, адресованное Карлу Хаусхоферу

Гальшпах, 10 сентября 1940 года

Глубокоуважаемый и дорогой друг!

В первые дни нашей общей поездки Альбрехт вместе со служебными бумагами передал мне твое письмо. Альбрехт перескажет тебе суть нашей беседы, в которой мы касались не только проблем «народной политики», но и других вещей, которые беспокоят нас обоих. Я еще раз все основательно обдумал и пришел к следующим выводам. Мы ни в коем случае не можем позволить демонстрировать наши связи. Я считаю оптимальным, чтобы ты или Альбрехт написал вашей пожилой даме, чтобы та в свою очередь справилась у друга Альбрехта, готов ли он встретиться на нейтральной территории. Он может выбрать для этого свою страну проживания или же назначить любое другое место для встречи с Альбрехтом. Если он не может сделать это в настоящий момент, но все-таки намерен встретиться, то пусть укажет время и место. Вероятно, он сможет посетить нейтрального знакомого, который будет действовать, ничего не зная обо мне, а ссылаясь на тебя или Альбрехта. Полагаю, что знание о местопребывании не имеет никакого военного значения. То, что должен передать посредник, имеет настолько большое значение, что не имеет никакого значения, где он будет находиться.

Естественно, что соответствующие запросы не могут быть направлены по официальным каналам. Вы должны это учитывать, чтобы не втянуть ваших друзей в неприятности. Письмо пожилой даме лучше всего передать через человека, которому ты доверяешь, по известному тебе адресу. Альбрехту предстоит с этой целью поговорить либо с Боле, либо с моим братом [Альфредом]. Одновременно с этим даме надо предоставить адрес доверенного лица. Если же оно не будет постоянно проживать по этому адресу, то уведомить об этом. То, что подразумеваю под «нейтральным», я уже устно проговаривал в беседе с тобой. Стоит поспешить, так как ответ должен прибыть сюда из-за границы.

Нам надо обоим заклинать наших добрых гениев. Если это начинание закончится успехом, то я буду прав в отношении августа, когда во время нашей совместной поездки упомянул имена нашего молодого друга и пожилой дамы.

Передавай низкий поклон фрау Марте.

С сердечным приветом всегда твой Рудольф Гесс.

Письмо Карла Хаусхофера, адресованное Рудольфу Гессу

Мюнхен, 9 мая 1941 года

Дорогой Рудольф!

В ближайшее время к тебе в руки должен попасть текст переговоров, которые велись профессором Гроссом в присутствии рейхсляйтера Розенберга. Я сразу же должен обратить внимание на два случая, в которых выступаю просителем.

Первый касается 20 документов по случаю бракосочетания баронессы Винервельтен. Она — дочь сестры трех лично мне знакомых баварских офицеров, которые происходят из древнего баварско-швабского дворянского семейства барона фон Река ауф Аутенрита. Эта семья состоит в близком родстве с имперским протектором фон Нойратом. Один из братьев служил в твоем полку, он погиб во время мировой войны. Их отец был весьма порядочным австрийским офицером, имевшим множество наград, в том числе Железный крест. Он застрелился, чтобы не быть обузой для своих наполовину арийских детей. Я узнал об этом случае, так как мать невесты стала обзванивать товарищей ее братьев. Гауляйтер Нижнего Дуная готов принять положительное решение, но передал рассмотрение дела в высшие инстанции. Не мог бы ты проконтролировать этот процесс? Я не прошу, чтобы ты лично занимался этим делом, достаточно его поручить референтам.

Второй случай касается бездетной супружеской пары. После мировой войны муж — промышленник Ханиль — настоял на усыновлении двух сирот, которые были детьми погибшего в 1916 году капитана Дилля. При этом он не знал, что они являлись по материнской линии метисами второй степени. Поскольку супруги полагали, что делают благое дело, то воспитывали детей как своих собственных. Теперь один из братьев-близнецов, кандидат на получение офицерского звания, планирует помолвку со стопроцентной арийкой. Казалось бы, ничто не предвещает проблем, так как «Нюрнбергские законы» ориентированы на поглощение метисов второй степени. Для этого им не положено сочетаться браком с себе подобными, а только с чистыми арийцами. Однако помолвка была запрещена, так как происходит пересмотр «Нюрнбергских законов». Профессор Гросс требует, чтобы «свести практику бракосочетания с метисами до минимума».

Мне очень жаль, что вновь и вновь приходится обращаться с подобными просьбами. Но сейчас тебе отведена роль, которая в Средневековье была уготована римским папам, которые лично рассматривали такие дела и разрешали графам развод.

Твой Карл Хаусхофер.

Письмо Рудольфа Гесса, адресованное Карлу Хаусхоферу

Англия, 14 сентября 1941 года[39]

Глубокоуважаемый, дорогой друг!

С твоего дня рождения уже прошло некоторое время, но я хочу дополнительно передать тебе мои сердечные пожелания. Ты даже не можешь представить, как часто в своих мыслях я обращаюсь к тебе! Особо часто я вспоминаю одну из наших последних прогулок к пивному саду Аумайстер. Я помню, как ты возвращался погруженный в свои мечты. К сожалению, я не мог сказать тебе всю правду. Когда я задавал вопросы, ты, наверное, считал меня безумцем или совершенно отчаявшимся человеком. Но поверь мне, я ни на одно мгновение не сожалел ни о своем безумстве, ни об отчаянности. Однажды осуществится последняя часть плана, задуманного для воплощения столь опасной мечты, и я вновь предстану перед тобой. Без ответа остается только вопрос: когда это произойдет? Говорил ли ты с Шульте-Штратхаусом? Он должен был поведать тебе, что он мне рассказал во время его последнего визита в Харлахинг. Передай от меня поклон фрау Марте. Должно быть, она злится на меня. Я соглашусь, что тебе нелегко с такими друзьями, как я!