Лев Лурье - Хищницы

Коковцов чувствовал: на Россию и оборону военному министру наплевать, он способен натворить много бед. 1912 год – Балканская война. Сухомлинов настаивает на мобилизации русской армии против Австро-Венгрии (через два года это решение приведет к Первой мировой войне и, в конечном счете, краху империи). От мобилизации решили отказаться из-за возражений Коковцова и других министров.

Из воспоминаний В. Н. Коковцова: «Государь… подавая руку Сухомлинову, сказал ему: “И Вы должны быть очень благодарны Владимиру Николаевичу, так как можете спокойно ехать за границу”. Эти последние слова озадачили всех нас… Рухлов и я спросили Сухомлинова, о каком его отъезде упомянул Государь? Каково же было наше удивление, когда Сухомлинов самым спокойным тоном ответил нам: “Моя жена за границей, на Ривьере, и я еду на несколько дней навестить ее”. На мое недоумение, каким же образом, предполагая мобилизацию, мог он решиться на отъезд, этот легкомысленнейший в мире господин, безо всякого смущения и совершенно убежденно, ответил: “Что за беда, мобилизацию производит не лично военный министр, и пока все распоряжения приводятся в исполнение, я всегда успел бы вернуться вовремя”».

Великий князь Николай Николаевич не мог простить Сухомлинову расформирование Совета государственной обороны. Министра ненавидели влиятельные генералы, полагавшие, что они гораздо лучше справились бы с его обязанностями. Среди них были новый командующий Киевским военным округом генерал Николай Иванов, командующий кавалерийской дивизией Василий Гурко, сын прославленного фельдмаршала, и, наконец, товарищ (заместитель) Сухомлинова генерал Алексей Поливанов.

Государственную думу Сухомлинов избегал, полемистом он был неважным. Патриотически настроенные депутаты считали: не появляется потому, что боится отвечать на вопросы, не знает цифр и боевого расписания войск. Глава Думы октябрист Александр Гучков отзывался о военном министре так: «Циничная беспринципность, глубокое нравственное безразличие, ветреное легкомыслие в связи с материальной стесненностью и необходимостью прибегать к нечистоплотным услугам разных проходимцев и, наконец, женское влияние, которое цепко держало Сухомлинова в рабстве, – все это делало его легкой добычей ловких людей. Само собой разумеется, что я не мог оставаться равнодушным. Я решил бороться и довести дело до конца…»

Сухомлинова не любили жандармы – он покровительствовал Мясоедову, изгнанному с позором из их ведомства. Более того, он нарушил монополию департамента полиции: находясь на службе в военном министерстве, занимался сыском. И, наконец, недовольство возвышением Мясоедова выражали адъютанты министра: Булацель, Боткин и Коломнин. А все это были люди со связями: брат Булацеля – известный черносотенный публицист; брат Боткина – лейб-медик, а по жене он в родстве с Гучковыми; наконец, Коломнин – внук знаменитого издателя Алексея Суворина. Мясоедов стал ахиллесовой пятой министра.

Весной 1912 года по просьбе Булацеля департамент полиции составляет досье на Сергея Мясоедова: контрабандист, совмещает официальную службу с бизнесом, водится с подозрительными евреями и германскими подданными. Министр внутренних дел Макаров пишет военному министру официальное письмо: «Мясоедову нельзя доверять военные тайны». Благодаря Поливанову содержание письма Макарова становится известным Коковцову, Гучкову и другим врагам Сухомлинова. Родственник адъютанта военного министра Коломнина – хозяин издательского дома «Новое время» Борис Суворин. 13 апреля 1912 года в его газете «Вечернее время» появляется статья «Кому поручена в России военная контрразведка?». В ней имя Мясоедова прямо не упоминается, но описан он весьма узнаваемо. Утверждается: жандармский полковник, которому доверены государственные секреты – человек во всех смыслах сомнительный, едва ли не шпион. 14 мая другая газета суворинского холдинга, «Новое время», публикует интервью с Александром Гучковым, где тот прямо называет полковника – Сергей Николаевич Мясоедов.

Сухомлинов защищал Мясоедова вяло и неубедительно. Сам же полковник был в ярости: он публично избил Бориса Суворина и вызвал на дуэль Гучкова (поединок 22 мая 1912 года закончился мирно, никто не пострадал).

Сергею Николаевичу пришлось выйти в отставку. Пала тень и на репутацию военного министра, покровительствовавшего человеку сомнительной нравственности. Хуже другое, давно забытое, казалось бы, дело о разводе Екатерины Викторовны с Бутовичем снова оказалось в центре внимания.

Бутович возвращается

Весной 1912 года, когда скандал с Мясоедовым был в самом разгаре, в Петербурге вновь появился бывший муж Сухомлиновой. В серии статей, опубликованных черносотенной газетой «Земщина», он напомнил обстоятельства развода, в которых министр активно использовал свое служебное положение. Якобы, в подкупе свидетелей «прелюбодеяния» участвовали не только Альтшиллер и полковник Кулябко, но и убийца Столыпина Дмитрий Богров.

Но, главное, Бутович привез из Франции удивительный документ. Тамошние врачи обследовали мадемуазель Лоранс, обвиненную в прелюбодеянии с Бутовичем, и обнаружили: гувернантка невинна. Обманутый муж подал иск в судебные инстанции с просьбой признать развод с Екатериной Викторовной и ее последующий брак незаконными.

Вот что пишет Василий Шульгин, к этому времени влиятельный депутат Государственной думы: «На Западе внимательно следили за Россией, в особенности за такими лицами, как военный министр. И вдруг в газетах, смаковавших бракоразводное дело Екатерины Викторовны, появилось сообщение, что такая-то француженка, имярек, обвинена в Петербурге в прелюбодеянии, с таким-то, то есть с Владимиром Николаевичем Бутовичем. Можно представить себе все возмущение и негодование этой девушки, которую иностранный военный министр опозорил на весь свет! Чтобы защитить свою честь, она потребовала ни более ни менее как медицинского освидетельствования. Врачи удостоверили, что мадемуазель такая-то не могла совершить прелюбодеяния, ибо она девица. Не удовлетворившись этим, энергичная парижанка обратилась к правительству с заявлением, в котором обвиняла русского военного министра В. А. Сухомлинова и его новую жену в возведении на нее поклепа. Она просила правительство Франции принять соответствующие меры для восстановления ее поруганной девичьей чести. Французское правительство приказало своему послу в России сделать все необходимое. Французский посол обратился к русскому министру иностранных дел С. Д. Сазонову, а последний переговорил об этом деле с министром юстиции И. Г. Щегловитовым… Все это в высшей степени волновало Государственную думу, но пока мы воздерживались от выступлений с кафедры. Однако произошло еще нечто, переполнившее чашу терпения. Дело о В. А. Сухомлинове было выкрадено из министерства юстиции. Компрометирующие военного министра документы – бесследно исчезли. Всем было ясно, что кража произошла по наущению самого Сухомлинова и его супруги Екатерины Викторовны».