Дмитрий Ястржембский - Гоголь в Москве (сборник)

Экслибрис Б. С. Земенкова

По вышеназванным трудам может сложиться впечатление, что их автор сначала увлекся декорациями, а уже после переключился на действующих лиц и их роли. Однако именно восхищение внутренним миром Чехова когда-то привело молодого пейзажиста к решению писать чеховскую Москву, а с этим решением — к Петру Николаевичу Миллеру, который вместе с умением разыскивать памятники передал художнику и азарт поиска. Первоисточником же явился и продолжал оставаться интерес к человеку, его жизни и творчеству.

Впрочем, лихорадочное возбуждение следопыта и напряженное внимание биографа гармонировали между собой, друг друга обусловливая и подпитывая. Если не публикации, то личный архив Земенкова показывает равнозначность и одновременность обоих мотивов, а, следовательно, и направлений работы. Нагляднее всего это прослеживается по подготовленным в начале 1950-х годов сообщениям (докладам или лекциям) «Работа над мемориальным памятником» и «Как смотреть литературные места»25, предназначавшимся для ознакомления аудитории со спецификой краеведческой деятельности их автора.

«Работа над мемориальным памятником» — это как бы инструкция по изучению, написанная для москвоведа-исследователя, для ученого. «Как смотреть литературные места» — это инструкция по популяризации, составленная для москвоведа-экскурсовода, гида. Смысл первого выступления сводился к науке искать и находить факт со всеми его обстоятельствами — главным образом места и времени, давая к тому конкретные средства по отдельным домам. Второй доклад содержал опыт передачи уже собранного и осмысленного материала экскурсантам, поэтому «как смотреть» в его заглавии можно читать: «как показывать», «как преподносить». В первом случае преподается наука установить и выяснить, докопаться и проверить, во втором — вообразить, представить и, тем самым как бы войдя в памятник, воспитать в себе и других некое «историческое чувство».

Работа над мемориальным памятником раскрывается в таких тонкостях, как определение достоверности исторического источника или установление реального местоположения здания, как использование при этом «номера по части» или «неизменяемых ориентиров», как необходимость осмотра строений со двора или вообще изучения планов и дел владений.

Смотреть литературные места предлагается так, чтобы видеть, например, насколько сильно вдохновлял Чехова быт старой, сгоревшей в войну Истры, насколько был ему созвучен, в то время как Левитан там же писал не истринские, а «левитановские» пейзажи — характерные для его творчества, но не для тех мест.

«Я бы позволил себе сравнить вашу работу с работой следователя, который в сопоставлении сведений устанавливает истину»26 — вот взгляд на краеведческий труд, внушаемый одним текстом. «За архитектурой, за пейзажем, за тонкой планировкой усадьбы или парка мы должны искать образ живого человека, творившего и мыслившего здесь»27 — такова красная нить другого наставления.

Таким образом, оба теоретических рассуждения оказываются двумя различными, но взаимодополняющими идеологиями земенковской практики — двумя сторонами единого целого. Резюме можно выразить утверждением самого москвоведа, который еще в 1942 году, в статье «По литературной Москве, пострадавшей от фашистских бомб», в качестве своего принципиального подхода, обосновывал мысль, что «памятник нужно изучать в связи с судьбой людей, живших в нем, что они — человек и дом — в памяти потомков и, значит, в трудах исследователей-историков должны стать навек неразделимы»28.

Борис Сергеевич Земенков, интереснейший историк культуры Москвы, художник и литератор, он тоже теперь — история. И не только как страница истории москвоведения. Его жизнь — первые шестьдесят лет прошлого столетия. Первая половина и чуть больше — со всем плохим и хорошим, что в ней было, что овевало Земенкова живительными ветрами и тлетворными поветриями. Сами его «наблюдения современника», устарев, стали ценны, как момент истории. Он застал еще «Ларинский домик» в Большом Харитоньевском и усадьбу Погодина на Девичьем поле, он успел зарисовать довоенную, не сожженную Истру, он кипятился перед В. Г. Лидиным, видя никому не нужным домик Щепкина в Большом Каретном — для нас все эти памятники существуют теперь лишь на старых изображениях, в том числе на земенковских акварелях и карандашных набросках.

Впрочем, многое и порадовало бы москвоведа. Измененные позднейшими перестройками, отреставрированы памятные дома Пушкина на Арбате, Лермонтова на Малой Молчановке, Гоголя на Никитском бульваре, пушкинский же дом Обера (гостиниц «Север» и «Англия») в Глинищевском переулке — все они относительно недавно, уже после Земенкова, вновь обрели тот вид, в котором встречали наших любимых писателей.

Еще, наверное, Борис Сергеевич, случись ему прочитать о себе этот очерк, подивился бы разным заумным рассуждениям на тему его исследований и творчества. Сам он, вероятно, относился гораздо проще к тому, чем занимался. Просто жил и работал. На удивление добрый и простосердечный («много детского» видел в нем Лидин), он сажал цветы у себя на даче в Абрамцеве, кормил птиц на подоконнике (жил в Большом Козловском переулке, дом 2/46), выпивал с друзьями-москвоведами и скромно говорил «польщен», прикладывая руку к груди, если начинали хвалить его открытия. «Он любил людей, одержимых какой-либо страстью, коллекционеров и непризнанных вещателей где-нибудь в закусочной или столовке, готов был сам провести с ними не один час или даже целый день, нарушая порядок своей работы…»29 Важной стороной, содержанием его внутренней жизни были и эти встречи, и регулярные путешествия по Москве и Подмосковью — с попутчиками или без, но всегда с друзьями, являемыми ему музой истории. Умелый мастер, он складывал из своих находок широкую и пеструю картину той жизни, которая от непросвещенного взгляда скрыта за холмом времени.

Примечания

1. Центральная городская библиотека — мемориальный центр «Дом Н. В. Гоголя»; Никитский бул., 7а.

2. Земенков Б. С. Памятные места Москвы: Страницы жизни деятелей науки и культуры. М., 1959.

3. Земенков Б. С. Работа над мемориальным памятником / Подг. текста, предисл. и прим. Д. А. Ястржембского // Археографический ежегодник за 1997 год. М., 1997. С. 623–636 (далее — Работа над мемориальным памятником).

4. Очерки московской жизни / Предисл., прим., сост. и подг. текста Б. С. Земенкова. М., 1962.

5. Муравьев В. Б. «Поправляйте и продолжайте»: Борис Сергеевич Земенков: 1902–1963 // Краеведы Москвы: Сб. [Вып. 2.] М., 1995. С. 260–280 (далее — Муравьев). С. 262.