Галина Серебрякова - Маркс и Энгельс

Особенно опасны были в то время для рабочего класса вейтлннгианство с его отрицанием науки и несбыточными проектами немедленного создания коммунистического общества, а также называвшие себя «истинными социалистами» мещане, призывавшие все слои населения и классы к взаимной всеобщей любви. Маркс зло высмеивал сентиментальные призывы к чувствам людей, равно как хозяев, так и рабочих, говорил о необходимости беспощадной критики такой всеядной любви.

Маркс и Энгельс воспитывали своих первых соратников в духе принципиального, партийного отношения к рабочему делу. Вокруг основоположников научного коммунизма сплотилось небольшое ядро убежденных революционеров, стойких приверженцев, среди которых были яркие индивидуальности: учитель и журналист Вильгельм Вольф; рано умерший талантливый ученый физиолог Роланд Даниельс; Иосиф Вейдемейер, порвавший под воздействием своего друга К. Маркса с «истинными социалистами» и ставший одним из пионеров социалистического движения в США.

В то же время Мозес Гесс, поддерживавший в начале 40-х годов дружбу с Марксом и объявлявший себя неоднократно его сторонником, в силу своей приверженности к мелкобуржуазным течениям, как маятник, постоянно колебался между пролетарской революционностью и буржуазным национализмом и соглашательством. Филантроп и фразер Гесс порождал путаницу в умах своей болтовней о всеобщем братстве. Маркс и Энгельс вели решительную борьбу с проповедниками «истинного социализма» Гессом, Грюном и Криге, так как последние, как и Вейтлинг, стали серьезным препятствием на пути формирования коммунистической партии. Маркс и Энгельс выступали против этих «пророков» на собраниях рабочих, на заседаниях корреспондентского комитета, в своих печатных работах, в информационных письмах, которые рассылались социалистическим и коммунистическим группам в разных странах. Особенно важно было привлечь на свою сторону многочисленный и крепко сколоченный «Союз справедливых» и его руководителей Шаппера, Молля, Бауэра и содействовать их переходу на позиции научного коммунизма. Это было сопряжено с огромными трудностями, так как немецкие революционеры, находившиеся в Лондоне, на протяжении десятков лет были связаны с различными сектантскими группами и заговорщицкими организациями Франции, Италии, Швейцарии, Германии. Это были в основном ремесленники и полупролетарии, относившиеся с недоверием к образованным людям и интеллигентам. Первое время они болезненно воспринимали всякую критику своих заблуждений, но титанически терпеливая разъяснительная работа Маркса и Энгельса привела к полному взаимопониманию. Лондонскому «Союзу справедливых» суждено было вскоре стать центром будущего Союза коммунистов.

Вильгельм Вейтлинг приехал в Брюссель из Лондона. Пребывание в Англии принесло ему лишь разочарования. Карл Шаппер, Иосиф Молль и Генрих Бауэр — руководители «Союза справедливых» — встретили его дружески, но очень скоро отшатнулись от новоявленного пророка, которым Вейтлинг возомнил себя.

В то время как в Англии все выше и выше поднимались волны чартистского движения, когда труженики бастовали, собирались, несмотря на преследования, требуя 10-часового рабочего дня, повышения оплаты труда и освобождения заключенных в тюрьмы своих вождей, Вильгельм Вейтлинг ораторствовал среди немецких изгнанников, предлагал создать единый всемирный язык, без которого будто бы немыслимо объединиться рабочему классу. Он разрабатывал для этого особую систему.

— Единый язык рабочих, — удивленно или досадливо спрашивали его, — разве в этом дело? На каком бы языке ни говорил пролетарий, его ждет везде одна и та же эксплуатация, голод, непосильный труд.

Вейтлинг упрямо пытался также доказать, что христианство на заре его возникновения и было подлинным коммунизмом. И это в то время, когда по всей Англии собирали подписи под петициями рабочих парламенту. Было собрано уже свыше миллиона. Теоретические расхождения между ним и другими руководителями Лондонского просветительного общества постепенно углублялись. Вейтлинг с видом оскорбленного гения отходил от своих недавних единомышленников и все больше отрывался от рабочего класса и его борьбы.

Он покинул остров и прибыл в столицу Бельгии как раз тогда, когда закончил новую книгу, в которой пытался придать коммунизму религиозное обоснование.

В один из вечеров на улице Альянс в рабочей комнате Маркса собралось небольшое общество. Кроме Энгельса, пришли Фрейлиграт, Вейдемейер, друг детства Карла, брат его жены Эдгар Вестфален, приехавший недавно из России в Брюссель Анненков и Вейтлинг.

Карл сидел с карандашом в руке, записывая что- то на листе бумаги. Энгельс стоя говорил собравшимся о необходимости для всех тех, кто посвятил себя делу освобождения людей труда, найти единую точку зрения на происходящие события. Надо установить общность взглядов и действий, создать доктрину, которая была бы понятна и принята теми, у кого нет времени или возможности заниматься теоретической разработкой каждого вопроса в отдельности.

Энгельс старался доказать Вейтлингу, что не проповедями, а научной пропагандой можно привлечь к себе тружеников.

На этом собрании решался вопрос о том, какие именно коммунистические книги следует издавать в первую очередь. Вейтлинг заявил, что его произведения наиболее нужны. Он требовал немедленного их издания.

Вдруг Маркс встал и подошел к Вейтлингу вплотную. Глаза его смотрели строго.

— Скажите, Вейтлинг, каковы ваши теоретические взгляды сегодня и как вы думаете их отстаивать, увязывая христианский догматизм с идеями коммунистов? Ведь именно это вы предлагаете в своей последней книге?

Вейтлинг растерялся. Он окинул неуверенным взглядом собравшихся и принялся объяснять, в чем его цель.

— Нужно не созидать новые теории, а принять уже проверенные опытом и временем, — сказал он, — надо открыть рабочим глаза на их положение, на несправедливость, унижения, которые они встречают повсюду. Пусть рабочий не верит обещаниям сильных мира сего, пусть надеется только на свои силы, пусть создает демократические и коммунистические общины.

Вейтлинг говорил в этом духе долго, речь его становилась все менее содержательной и подчас бессвязной.

Маркс все больше мрачнел, слушая его, и постукивал карандашом по столу. Брови его нахмурились, глаза заблестели. Внезапно он приподнялся, посмотрел прямо в лицо Вейтлингу и прервал его:

— Возбуждать народ, не давая ему никаких твердых положений и лозунгов, — значит обманывать его! А знаете ли вы, Вейтлинг, что обращаться к рабочим без строго научной идеи, без проверенного учения — это то же, что разыгрывать в наши дни из себя бесчестного и пустого пророка, который к тому же считает простых людей доверчивыми ослами… Вы не правы, да, не правы! Люди, не имеющие политической доктрины, причинили много бед рабочим и грозят гибелью самому делу, за которое берутся, не понимая своей ответственности.