Джордж Бейкер - Константин Великий. Первый христианский император

В Иерусалиме Ария вновь приняли в лоно церкви вместе с его сторонниками. Собравшиеся епископы подтвердили, что Арий раскаялся в своих еретических взглядах и признает истину… Это был великолепный праздник. Все его участники понимали, что Константин хочет ознаменовать тридцатый год своего правления воцарением мира и согласия. И они постарались на славу. Евсевий из Кесарии произнес несколько речей, имевших большой успех. Все было как на свадьбе. Об Афанасии все забыли, пока из Константинополя не пришло письмо с вопросом, восстановили ли в сане смещенного епископа.

Современного читателя, пожалуй, не удивит, что в такой радостный момент было получено весьма суровое письмо от императора, который упомянул о синоде в Тире в тоне, который мог оскорбить чувства епископов. Он выразил надежду, что вся эта возня – он употребил еще более резкое выражение – скоро прекратится. Епископы, без сомнения, решили, что Константин уже не благоволит к ним. Далее он объяснил причину, по которой он написал это письмо.

Однажды, когда император проезжал в своей коляске по улицам Константинополя, его неожиданно остановила группа пеших странников, один из которых утверждал, будто он – епископ Александрии. Константин не был лично знаком с этим епископом, но один из его спутников подтвердил личность Афанасия и объяснил суть проблемы. Император решительно отказался слушать или обсуждать что-либо и (как он сообщил синоду) был близок к тому, чтобы приказать страже убрать Афанасия с дороги. Этот человек хотел ни много ни мало как перевода синода в Константинополь, где император мог бы осуществить надзор за его работой. По мнению Константина, это была весьма разумная просьба, учитывая, как прошел собор. Поэтому он призвал заседателей в Константинополь.

Он закончил письмо замечанием, что он сам привел в стан новой религии многих язычников – варваров, которые теперь живут возвышенной и благочестивой жизнью, в полном согласии с Божественными заповедями, в то время как епископы, составляющие якобы основу церкви и охраняющие ее духовную жизнь, проводят время в ссорах и драках и тем самым способствуют гибели человеческого рода. Император хотел бы напомнить им, что первоочередной обязанностью каждого христианина является соблюдение принципов веры, изложенных в Священном Писании, и оберегание церкви от тех, кто не верит учению, в нем содержащемуся.

Вряд ли стоит удивляться тому, что после получения такого гневного письма только шесть епископов осмелились появиться в Константинополе – и в основном это были люди, чьи епархии находились неподалеку. Подавляющее большинство епископов быстро разъехались из Иерусалима и успокоились, только добравшись до дома.

Среди приехавших в Константинополь был Евсевий из Кесарии, который привез с собой текст проповеди, произнесенной им в Иерусалиме.

Константин не был расположен к долгим и запутанным дискуссиям. Будучи воином, он не обладал склонностью к философским рассуждениям. Шесть епископов, все хорошо знавшие характер Константина, по большей части ариане, учли это. По прибытии они забыли об обвинениях, на основании которых Афанасий был осужден в Тире, и придумали новое, а именно: епископ якобы препятствовал отправке зерна из Александрии в Константинополь… Император выслушал их с тихим отчаянием.

Оставалась последняя возможность. По-видимому, отчасти проблема заключалась в самом Афанасии. Когда он покинул Тир, все остальные епископы составили дружную, сплоченную семью. Следовательно, если подержать его какое-то время в отдалении, эта гармония могла бы продолжиться, как того и хотел Константин. Все знают, что бывают моменты, когда неприятности возникают не из-за различия во взглядах или верованиях, а из-за несовместимости характеров. Очевидно, это был как раз такой случай… Константин прекратил обсуждение. Он не стал слушать никаких доводов. Он отослал Афанасия в Галлию дожидаться дальнейших решений… Епископ поселился в Трире, где, хочется надеяться, все еще чтят память этого человека.

Таким образом, решение о лишении Афанасия сана повисло в воздухе. Новый епископ на его место не был назначен. Совершенно очевидно, что Константин рассчитывал вернуть его в Александрию чуть позже, когда все наконец помирятся и забудут о прежних разногласиях.

Он не так уж ошибался в своей стратегии; таким образом претензии ариан были сведены на нет. Их попытки убрать Афанасия из Александрии лишились смысла, раз на его место не был назначен другой человек, а Афанасий в любой момент мог вернуться. Все их интриги практически ни к чему не привели.

Однако Константин был достаточно умен, чтобы понять, что ариане ставили своей целью не выяснение тонкостей церковной доктрины, а дискредитацию отдельных личностей. Сам он настойчиво стремился к миру и согласию. А они могут быть достигнуты только путем переговоров; их нельзя добиться, принося кого-либо в жертву. Последнее важное событие церковной жизни, имевшее место при его правлении, показало, как мало он сделал для устранения противоречий, сотрясавших церковь… Единство, согласие, общий труд для достижения общих целей – он свято верил во все это и всеми силами стремился к этому…

И что же?

Да ничего. Александрия никогда не была тихим и мирным городом. Когда Арий вернулся туда, беспокойства еще усилились. Император вновь отозвал его в Константинополь.

В присутствии императора ему было указано, что то исповедание веры, под которым раньше подписался Арий и которое Афанасий отказался считать истинным, страдает явными изъянами. Принимает ли Арий решения собора в Никее? Арий ответил утвердительно и подписался под их текстом. Затем его попросили поклясться в этом, что он без колебаний и сделал… Никейская партия не могла поверить в случившееся. Они были убеждены, что дело не обошлось без оговорок и плутовства. Многие считали, что у Ария под мышкой был его еретический Символ веры, и, когда он поклялся, что верит в то, «что записано», он имел в виду именно эту спрятанную бумагу… Дела обстоят очень серьезно, когда люди не верят даже клятвам. Константин принял смелое и мужественное решение. Он поверил клятве Ария и повелел епископу Константинополя принять Ария в свою епархию.

Епископ – убежденный никеец – не знал, что и думать. Запершись в церкви, он провел много часов за молитвой; один ревностный прихожанин (сочувствовавший ему сквозь замочную скважину) сообщил, что тот стоял на коленях, постился и молился, прося Господа подсказать ему, как дальше действовать. Его-то молитвам и было приписано следующее событие.

Арий очень торжественно обставил свое возвращение в лоно церкви. Приспешники его главного защитника, епископа Никомедии, шли по бокам, охраняя от возможного нападения. Когда шествие приблизилось к форуму Константина, Арий почувствовал себя плохо. Была сделана остановка. Через несколько минут он умер.