Валерий Демин - Циолковский

ещё одним предтечей биотизации Космоса, предвосхищавшим теорию биосферы в её энергетическом аспекте, был современник Циолковского, выдающийся физик Николай Алексеевич Умов (1846–1915), который ещё в начале 70-х годов XIX столетия, задолго до первых публикаций по теории относительности, выдвинул идею о взаимодействии энергии и массы. Сам Умов так сформулировал свое кредо-исповедание естествоиспытателя-космиста: 1. Утверждать власть человека над энергией, временем и пространством. 2. Ограничить источники человеческих страданий. 3. Демократизировать способы служения людям и содействовать этическому прогрессу. 4. Познавать архитектуру мира и находить в этом познании устои творческому предвидению. Вселенная, по Умову, «всегда рациональна», то есть доступна познанию. «Во Вселенной дано все: для нее нет прошлого и будущего, она — вечное настоящее (данное утверждение, как будет видно дальше, полностью совпадает с аналогичным утверждением Циолковского. — В. Д.); ей нет пределов ни в пространстве, ни во времени». Умов постоянно подчеркивал: то, что нам известно о «жизни необъятного колосса, именуемого Космосом», лишь незначительная часть его неисчерпаемых закономерностей. Все открытия в области естествознания, включая космологию, ещё впереди. Наибольшей отдачи в процессе дальнейшего познания природы он ожидал от «царства лучистой энергии». Все эти идеи были близки и Циолковскому.

Как одно из звеньев мировой жизни человек неразрывно связан с историей и законами Универсума. Активная же роль человека как микрокосма по отношению к макрокосму выражается в том, что Homo sapiens «стремится увеличить число событий, благоприятствующих его существованию, — повысить, говоря математически, то число, которое изображает его вероятность, и отсюда вытекает прирожденная борьба с неорганизованной природой — борьба, в которой человеческая раса солидарна со всем органическим миром». Умов вообще рассматривал глобальные вопросы с точки зрения Вселенной, вписывая в общую космическую картину ту или иную физическую или биологическую проблему.

Примером может служить его работа «Физико-механическая модель живой материи».

«Многие ли из обладателей миллиардов глаз, устремлявшихся в течение тысячелетий в пространство Вселенной, ощущали фантастическое желание познать его свойство и то, что его наполняет? Их было очень немного, но эти мечтатели настойчиво хотели получить в свои руки космическую материю, разделяющую планеты и звезды, не допускающую до нас ни одного звука с отдаленных миров, делающую бесшумными, безмолвными невероятно быстрые движения катящихся и несущихся светил».

Весь пафос научных исканий Умова был обращен не к прошлому, а к настоящему и будущему. В последнем из своих докладов «Эволюция физических наук и её идейное значение» русский физик сформулировал своего рода квинтэссенцию космического естествознания XX века:

«В необъятной Вселенной, вмещающей в себя все случайности, могут образовываться электрические индивиды, эти зародыши и семена материи, быть может, на перекрестке лучей. Одни из этих семян путем излучения растают; другие или поглощают энергию, или процессом, сходным с катализом, станут родоначальниками миров. Итак, лучистая энергия рассеивает и создает материю; её великая роль во Вселенной — поддерживать круговорот материи».

И далее, размышляя о том, как безмолвно работают в глубинах мира и пространствах неба невидимые «ткачи материи и жизни», Умов приходит к выводу, предвосхищающему идеи Вернадского о ноосфере — о необходимости включить в научную картину мира познающий разум. Тем самым вновь смыкаются макрокосм и микрокосм. «Седая древность и молодая наука сходятся в слова, которые говорят этому гению (разуму. — В. Д.): сын неба, светозарной лучистой энергии! Он был и будет апостолом света!»

У Циолковского в «Очерках о Вселенной» тезис о жизненно-чувственной природе Вселенной также звучит в полную силу. Космос есть живое существо. Жизнь — везде и всюду. Точно так же везде и всюду — чувства. «Материя выражается соединением времени, пространства, силы и чувства (факт: где есть чувства, там есть и материя, и обратно: где есть материя, там есть и чувство, хотя и близкое к нулю). Эти четыре свойства материи неотделимы друг от друга, т. е. в отдельности не существуют. Если мы замечаем где-нибудь, например, пространство, то там же будут и остальные три качества материи».

Космическое кредо Циолковского: состояние Вселенной никогда не изменяется: она никогда не умирает, не погасает, а «вечно цветет солнцами, планетами и жизнями»: «Она вечно юная или мужественная — в полном расцвете своих сил. Она бессмертна не только в отношении постоянства материи и сил, но и в отношении всегда бурной её жизни — органической и неорганической». Венчают Космическое завещание Циолковского размышления о Боге: «Бог есть то, что распоряжается всеми нами, от чего зависит и судьба людей, жизнь и счастье всего существующего, судьба солнц и планет, судьба живого и мертвого. И такой Бог есть, потому что это Вселенная. Она всем распоряжается и определяет судьбу всего, что в ней находится». Таким образом, Вселенная — это и есть Бог. «Во власти и могуществе КОСМОСА сомневаться нельзя. (…) Нами распоряжается, над нами господствует КОСМОС».

ещё древние мыслители, сравнивая знания с кругом, а незнания — с областью, находящейся за его пределами, говорили: чем больше круг (то есть чем больше достигнутое знание), тем больше точек соприкосновения его окружности с границами незнания (то есть тем больше проблем возникает перед наукой). Циолковский также подчеркивал: «Вся известная нам Вселенная только нуль и все наши знания, настоящие и будущие, ничто в сравнении с тем, что мы никогда не будем знать». Поэтому космическое учение Циолковского не накладывает ограничений и на скорость космических полетов, опираясь в данном вопросе на внутреннюю логику природы, отображенную в законах физики, небесной механики и навигации, космонавтики, космологии.

В заметке «Необходимость космической точки зрения» (1934) Циолковский ещё раз подчеркнул, что судьба существа зависит от судьбы Вселенной, поэтому всякое разумное существо должно проникнуться историей Вселенной. Многие идеи не вмещаются в строго очерченные рамки современной науки. Иначе и быть не может — основоположник космической философии пытался заглянуть не только в завтрашний день, но и, как он выражался, на дециллионы дециллионов лет вперед.

Находит ли современная наука подтверждения этим идеям Циолковского? По мнению некоторых российских ученых (Г. И. Шипов, А. Е. Акимов, В. Н. Волченко, Г. Н. Дульнева, В. Н. Бинги, Б. И. Искаков и др.), «последней» природной стихией, лежащей в основе мироздания и уже используемой на практике, выступают так называемые торсионные («скрученные») поля. Эти проявления физического вакуума и позволяют любой информации распространяться мгновенно. Торсионные поля связывают воедино все уровни природной иерархии и позволяют естественным образом объяснить многие доселе непостижимые чудеса. Согласно торсионной теории, Вселенная, как «супер-ЭВМ», образует с человеческим мозгом своеобразный биокомпьютер, работающий в соответствии с торсионными законами, то есть, говоря без затей, по принципам скрученной спирали. Безусловно, данная концепция отнюдь не является истиной в последней инстанции, а всего лишь — приближением к истине. Однако она четко обозначает направление, по которому следует двигаться в процессе познания психофизических феноменов.