Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной (сборник)

Назначение на «С-13» нового командира фактически избавило субмарину от печальной участи четырех других лодок (в том числе двух типа «С») погибнуть при форсировании Нарген-Порккала-Удской противолодочной позиции в течение кампании 1943 г. Субмарина готовилась к выходу, но позже, в случае успеха товарищей, которые так и не вернулись из походов. Снова выпавший из активной деятельности, переживающий смерть боевых друзей Маринеско попал в очередную «пьяную» историю со всеми вытекающими последствиями. С различной интенсивностью подобные происшествия продолжались и в дальнейшем, что дало командованию повод написать в одной из аттестаций (ноябрь 1944 г.): «С боевой характеристикой (данной командиром дивизиона) согласен. Необходимо указать на продолжающиеся случаи аморальных явлений, несмотря на указания в прошлой (конца 1943 г. – М.М.) аттестации».

Анализ дальнейшей боевой карьеры Маринеско показывает, что именно в это время у Александра Ивановича произошел какой-то внутренний надлом. К сожалению, его дальнейшие действия свидетельствуют о том, что интерес к настоящей службе, к боевой инициативе у него начинает постепенно исчезать. И первое тому доказательство – октябрьский поход 1944 г.

Казалось бы, долгожданный момент – подводники Балтики снова вырвались на оперативный простор, ан нет.

1 октября лодка покинула Кронштадт, прошла по внутренним фарватерам финских шхер и уже утром 8-го заняла отведенную позицию севернее полуострова Хель, на подходах к Данцигской бухте. Обнаружение цели в районе, где сходились две главные морские коммуникации немцев на Балтике в то время (Готенхафен – Либава и Готенхафен– порты западной Балтики), не заставило себя долго ждать. На исходе первых суток, ранним утром 9 октября был обнаружен одиночный транспорт («Зигфрид», 563 брт). Сблизившись с ним, Маринеско произвел трехторпедный залп. В данном случае дистанция составляла всего 4,5 кабельтовых, и все-таки произошел промах. Промах повторился спустя две минуты, когда последняя торпеда, имевшаяся в носовых аппаратах, также минула цель. По этому поводу в послепоходном заключении командир дивизиона капитан 1 – го ранга А.Е. Орел (которого многие ярые апологеты Маринеско рисуют в качестве завистника и злого гения народного героя) написал: «Заявление командира, что ТР в момент

3-торпедного залпа застопорил ход, а в момент одиночного выстрела дал ход, и этим объясняются промахи, неверно, т. к. торпеда должна была попасть в ТР через 32 сек., а ТР, застопорив ход и сразу же погасив инерцию (чего быть не может), не дошел бы до точки встречи с торпедой только

90 метров, что при стрельбе веером с растворением 2 градуса 20 минут в обе стороны при такой дистанции все равно привело бы к попаданию. Такой же расчет можно сделать и для повторного выпуска по стоящему ТР одной торпеды».

В данном случае удручает не сам факт промаха, а то, что Маринеско слукавил, не захотел признать свою ошибку. Еще раз он слукавил несколькими минутами позже, когда, выпустив по транспорту 39 100-мм и 15 45-мм снарядов и насчитав в общей сложности 11 попаданий, он объявил судно потопленным. На самом деле транспорт только потерял ход и накренился, что не помешало немцам после ухода «С-13» дать ход и приткнуться к отмели у косы Хель. К весне 45-го судно было введено в строй, участвовало в эвакуации немцев из Данцигской бухты и плавало в составе западногерманского торгового флота до 1954 г., когда его сдали на слом. Еще более досадным и непонятным фактом является попытка Маринеско «повысить» атакованного каботажника до ранга 5000-тонного транспорта. Случайная ошибка в данном случае опять же исключается, поскольку Маринеско не только имел возможность рассматривать судно в течение часа с любых дистанций, но и как бывший моряк торгового флота обязан был знать массогабаритные и архитектурные различия между разными классами судов. Так или иначе, даже это скромное суденышко не удается занести на счет «подводника № 1», что, впрочем, не явилось препятствием для награждения Маринеско орденом Красного Знамени. До 21 октября, когда лодка была переведена в новый район, Маринеско, в соответствии с данными своего же вахтенного журнала, имел еще три возможности атаковать, но их не использовал. На новой позиции – западнее Виндавы – командир удерживал лодку в 15–20 милях от берега, в то время, как немецкая водная артерия пролегала непосредственно вдоль побережья. В том, что контактов с врагом не было, вряд ли виновата разведка КБФ. Находившиеся в то же время у Виндавы лодки «Щ-307» и «Щ -310», хотя и не добились реальных боевых успехов, по крайней мере, неоднократно выходили в атаки на корабли противника. 11 ноября «С-13» ошвартовалась у причалов Ханко и в начале следующего месяца прошла докование в Хельсинки.

Вот тут-то мы и подходим к истории знаменитого январско-февральского похода лодки. Как читатель мог убедиться из вышеизложенного, к тому времени ни сама «С-13», ни Маринеско ни по реальным, ни по декларируемым победам явно не входили на флоте в число лидеров. Как же получилось, что всего месяц спустя субмарина, ее командир и экипаж добились не одного, а сразу двух крупных успехов, что никак не может считаться случайностью?

Боюсь быть заклейменным злейшим врагом «подводника № 1», нуда шила в мешке не утаишь! Выскажу свое личное суждение – не было бы счастья, да несчастье помогло. Всему «виной» те экстраординарные обстоятельства, при которых лодка вышла в поход. Случилось так, что в предновогоднюю ночь Маринеско с товарищем покинул борт «С-13» и вернулся назад лишь спустя двое суток. Ситуация усугублялась тем, что за время отсутствия командира экипаж успел «отличиться» выяснением отношений с местным населением. Суровому времени – суровые меры. Командующий КБФ адмирал В.Ф. Трибуц решил передать безвестного Маринеско суду военного трибунала. Однако рациональное зерно взяло верх. Смена командира на крупной лодке грозила новым выводом субмарины в организационный период до конца войны, и это в то время, когда число действующих подлодок на флоте сократилось до пятнадцати! Рассудив подобным образом, Трибуц предоставил возможность командиру и экипажу «С-13» искупить вину в предстоящем походе, что до боли напоминает «искупление вины кровью» в штрафном батальоне. Таким образом, к числу прочих рекордов, относящихся к походу героической субмарины, надо добавить еще и тот, что она стала единственной «штрафной подлодкой» советского ВМФ за все годы войны.

Лодка покинула базу 11 января и находилась на позиции № 4 (маяк Риксхефт – Кольберг) с вечера 13-го числа. «Правильность понимания» боевой задачи явствует уже из первых действий на позиции. Несмотря на то что к исходу суток факт присутствия «С-13» в районе был зафиксирован противником и она подверглась преследованию группы ПЛО, Маринеско активно искал объекты для атаки. 16 января лодка пыталась выйти на обнаруженный авиаразведкой конвой. Отказаться от перехвата заставил лишь 8-балльный шторм. После успокоения моря 21 января группа ПЛО вновь восстанавливает контакт с субмариной. Несмотря на энергичные действия охотников, немцам не удается вытеснить «С-13» с позиции. Маринеско не желает прибегнуть к «коронному номеру» многих командиров лодок Балтфлота, попадавших в подобные передряги, – уходу на двое-трое суток к берегам Швеции для ремонта или «для определения собственного места». Он продолжает искать возможность совершить подвиг.