Игорь Князький - Нерон

«Городские здания он придумал сооружать по-новому, чтобы перед домами и особняками строились портики с плоскими крышами, с которых можно было бы тушить пожар; возводил он их за свой счет».[191]

Участки для строительства домов предоставлялись владельцам расчищенными за счет государства, а за завершение строительства особняков и доходных домов в установленные сроки их владельцам сообразно их сословному происхождению и размерам доходов выплачивалась денежная награда.

Для свалки бесчисленного мусора, оставшегося после пожара, было согласно распоряжению Нерона отведено новое место в приморских болотах близ римской гавани Остим в устье Тибра. Все корабли, приходившие в Рим вверх по Тибру, на обратном пути обязаны были вывозить мусор. Так удалось быстро очистить город от следов пожарищ.

Новые дома приказал строить без применения бревен, исключительно из мрамора и туфа ввиду огнеупорности этого камня. Владелец каждого дома обязан был держать во дворе готовые к применению противопожарные средства. Была создана специальная городская служба, следившая за тем, чтобы вода в городе была повсеместно в достаточном количестве и общедоступна. Были расставлены надзиратели, следившие за тем, чтобы никто из частных граждан не отводил в свое владение воду в ущерб другим. Дабы в случае пожара огонь не перекидывался от здания к зданию, было запрещено строить дома с общими стенами. Более того, каждому зданию надлежало быть наглухо отгороженным от соседнего.

Скажем прямо, Нерон имел много больше оснований, нежели Август, утверждать, что он принял Рим кирпичный, а оставил его мраморным. Август великолепно украсил центр Рима, оставив основную территорию города в убожестве, в каковом она пребывала веками. Потому-то и был старый Рим так подвержен жестоким пожарам. Нерон перестроил весь город, сделав его подлинно прекрасной столицей великой империи. Можно смело утверждать, что удивительно быстро построенный Рим стал самым рационально распланированным, удобным, комфортабельным и обеспеченным всем необходимым для достойного жилья городом в мире. Великих пожаров он более не знал…

Даже Публий Корнелий Тацит, убежденный ненавистник Нерона, не мог не признать: «Все эти меры, принятые для общей пользы, послужили вместе с тем и к украшению города».[192] Правда, здесь он все же не удержался и разбавил комплимент:

«Впрочем, некоторые считали, что в прежнем своем виде он был благоприятнее для здоровья, так как узкие улицы и высокие здания оберегали его от лучей палящего солнца, а теперь открытые и лишенные тени просторы, накалившись, обдают нестерпимым жаром».[193]

Ничего не скажешь, воистину глубокомысленное рассуждение! Ну конечно же, прежние узенькие, кривые, сырые улочки, куда даже в полдень не заглядывало солнце, высокие дома, лишенные водопровода и канализации, постоянный дурной запах от открытых желобов, по которым стекались помои и нечистоты, были куда более полезны для здоровья римлян? А уж какое развлечение доставляли частые пожары!

Думается, недовольных новым обликом Рима было все же немного. Если выбирать между смрадом и жаром, то любой нормальный человек предпочтет последнее, да и жара в Риме пусть и частое явление, но ведь не круглосуточное!

Строительные планы Нерона не ограничивались только пределами Рима. Он намеревался продлить городские стены до самой Остии, вдохновляясь историческим опытом Афин, в которых ему так и не суждено было побывать, но о которых наверняка он знал многое. Столица Аттики соединялась с приморским городом Пиреем так называемыми «длинными стенами» — они обеспечивали безопасную связь города с морской гаванью. В условиях постоянных войн, которые вели афиняне чаще всего со спартанцами, порой глубоко вторгавшимися в пределы Аттики, длинные стены имели большое оборонительное значение, не позволяя противнику блокировать город. Для Рима, строго говоря, такое грандиозное сооружение было бы, конечно, очень эффектным, но полезность его более чем сомнительна. Последний раз неприятель — это был грозный Ганнибал — подходил, и то ненадолго, к стенам Рима еще в далеком 211 году до новой эры. Тогда и появилась у римлян пугающая поговорка: «Hannibal ante portos!» — «Ганнибал у ворот!» Актуальной ей суждено было стать лишь в 410 году, когда у стен Рима стояли готские полчища конунга Алариха. Во времена же Нерона, спустя 275 лет после Ганнибала, когда рубежи империи были отодвинуты до берегов Рейна и Дуная, даже появление неприятеля в пределах Италии было делом невозможным, тем более у стен Рима…

Впрочем, другие его планы были вполне разумными. Строительство канала от Остии к Риму должно было улучшить снабжение города, поскольку недостаточно многоводный Тибр был малопригоден для прохождения большего количества крупных кораблей. Правда, от этого, несомненно, полезного строительства его отвлекли планы более эффектные, но с точки зрения большинства римлян малополезные.

«Кроме того, начал он строить купальню от Мизена до Авернского озера, крытую и с портиками по сторонам, в которую хотел отвести все Байские горячие источники; начал и канал от Аверна до самой Остии, чтобы можно было туда ездить на судах, но не по морю; длиною он должен был быть в сто шестьдесят миль, а шириной такой, чтобы разойтись могли две квинкверны (самые большие корабли с пятью рядами весел). Для производства этих работ от приказал всех ссыльных отовсюду свезти в Италию, и даже уголовных преступников велел приговаривать только к этим работам».[194]

Эти грандиозные каналостроительные планы Нерону пообещали воплотить в жизнь два его главных архитектора Север и Целер. Тацит ядовито характеризует их как людей, «наделенных изобретательностью и смелостью в попытках посредством искусства добиться того, в чем отказала природа, и в расточении казны принцепса».[195]

Строительство канала Авернское озеро — Остия оказалось неудачным. Нерон и его архитекторы не сумели учесть природные особенности местности, совершенно не подходящей для прорытия канала. Канал должен был идти по пустынному побережью через встречные горы к озеру, но кроме незначительных болот там не было влажных мест, способных заполнить канал водою, вокруг же были только отвесные кручи и сплошные пески. Архитекторы наверняка понимали бесплодность усилий по осуществлению этого вдохновившего Нерона проекта, но не решились перечить. Кроме того, людям творческим, одаренным часто свойственно решительно браться за пусть и несбыточные, но блистательные в замысле дела. Едва ли только перспектива поживиться за счет императорской казны привлекала этих двух, безусловно, великих строителей.