Вожди комсомола. 100 лет ВЛКСМ в биографиях лидеров - Леонид Михайлович Млечин
– Руководитель может перепоручить своим подчиненным любой вопрос, кроме двух: кадрового и национального.
Щербицкий знал, о чем говорит. Его предшественника Петра Шелеста в Москве подозревали в покровительстве националистам. Петр Ефимович, пожалуй, больше других киевских политиков любил Украину, украинский язык. Комсомольским секретарям, даже в Крыму, приказано было выступать только на украинском языке. Не у всех это получалось. Многие украинцы на высоких постах не владели родным языком.
Летом 1965 года всем высшим учебным заведениям республики было дано указание в трехмесячный срок перевести обучение на украинский. В Москве такие жесты воспринимали настороженно, видели за этим проявление национализма и сепаратизма. А друг Леонида Ильича Щербицкий, как он сам говорил, стоял на «позициях Богдана Хмельницкого», то есть полностью ориентировался на Москву. Щербицкий на пленумах и совещаниях выступал на русском языке, и книги его выходили только на русском. Он был человеком мнительным, заботился о том, чтобы Москве нравилось все, что он делает.
Из Киева Виктора Мироненко в июле 1986 года перевели в Москву сразу руководителем союзного комсомола. Он попал в начинавший закипать перестроечный котел. В апреле 1987 года на XX съезде ВЛКСМ первый секретарь ЦК Мироненко признал:
– Проявились глубокие противоречия между демократическим характером организации и бюрократическими методами руководства, между стремлением молодежи к новому и застывшими на десятилетия формами работы.
На завершающем заседании съезда Горбачев похвалил делегатов:
– Ваш съезд был на высоте, вы просто молодцы. Вы, по-моему, и сами удивились, и нас удивили, и страну. Но, думаю, самое главное, чем вы должны удивить, – обязательно выполнить то, о чем вы договорились здесь. А мы вас поддержим.
IV пленум ЦК ВЛКСМ в ноябре 1988 года констатировал: «Организация наша достаточно долго жила по законам не демократического, а скорее бюрократического централизма. Выход из этого состояния будет делом трудным и, скорее всего, не таким быстрым, как всем нам хотелось бы». Сократили аппарат обкомов, крайкомов, ЦК союзных республик. Количество отделов в самом ЦК ВЛКСМ уменьшилось почти вдвое. Велено было омолодить кадры. Но какое все это имело отношение к жизни страны?
Виктор Мироненко вспоминал: «Нам казалось, что мы делаем открытия, говорим невероятные вещи, предлагаем революционные решения. Но в целом представление о ВЛКСМ осталось старым, привычным, и, может быть, именно в этом был самый большой просчет плана реформирования комсомола».
НЕ НАДО НАС ПУГАТЬ!Люди утратили страх перед начальством. На короткий исторический момент исчезла ничем не ограниченная власть, которая распоряжалась каждым нашим шагом. Словно слетела низкая, давящая крыша, и открылось небо.
В комсомольских организациях царило смятение. И у опального политика Бориса Ельцина, которого уже списали со счетов, множились сторонники. 4 августа 1988 года одновременно газеты «Юрмала» и рижская «Советская молодежь», орган ЦК ЛКСМ Латвии, опубликовали большое интервью с Ельциным. Названия этих газет мигом узнали во всей стране. Интервью имело огромный резонанс, его переснимали на ксероксе, перепечатывали десятки других газет. Довольный Ельцин сказал журналисту:
– Мы с вами прорвали блокаду молчания, но это еще не победа.
12 ноября 1988 года его пригласили на встречу со слушателями московской Высшей комсомольской школы. Разговор продолжался четыре с половиной часа. Ельцин ответил на триста двадцать вопросов. Такого еще не было. Ельцин увидел, какими глазами смотрит на него молодежь, как важно для них его слово и мнение. Вопросы комсомольцы задавали очень откровенные, ответы они получили тоже откровенные.
– Ваша популярность в стране не меньше, чем Горбачева. Могли бы возглавить партию и государство?
– Когда будут альтернативные выборы, почему бы не попытаться…
Помощниками Ельцина и в Свердловске, и в Москве были два недавних первых секретаря Свердловского обкома комсомола – Виктор Иванович Илюшин и Алексей Николаевич Царегородцев. А вот другой руководитель областного комсомола – Владимир Андреевич Житенев стал секретарем ЦК ВЛКСМ, курировал отдел студенческой молодежи и Центральный штаб студенческих строительных отрядов. В 1978 году ему предложили вернуться в родной город секретарем обкома партии. Он работал с Ельциным, и его вслед за Борисом Николаевичем забрали в ЦК КПСС. Но Житенев не принадлежал к числу его поклонников.
На март 1989 года были назначены выборы народных депутатов СССР. По новому закону высшей властью в стране наделялся Съезд народных депутатов, который из своих рядов избирал постоянно работающий Верховный Совет. Таким образом, в стране впервые с 1917 года должен был появиться настоящий парламент.
Закон составили так, что все зависело от окружного предвыборного собрания, которое решало, кого из кандидатов в депутаты официально зарегистрировать. Эти собрания старались под тем или иным предлогом отвергнуть те кандидатуры, которые не были поддержаны партийными органами. И все-таки новые люди прорывались через окружное собрание и добивались регистрации.
Никто толком не знал, как вести предвыборную кампанию. Все было внове – как проводить встречи с избирателями? Где напечатать предвыборные листовки? Как их распространять?
Борис Ельцин захотел стать депутатом от всей Москвы, то есть баллотироваться в самом большом в стране национально-территориальном округе № 1. Почему? Он не мог забыть слова Горбачева:
– Вас, Борис Николаевич, москвичи отвергли…
Для многих людей он уже был кумиром. Им восторгались. На встречи с ним собирались тысячи людей, приезжали из других городов. Они встречали его аплодисментами, скандировали: «Ельцин! Ельцин!»
На борьбу с Ельциным был мобилизован весь партийный аппарат города. Но за него проголосовало 89,6 процента москвичей – тяжелый удар по партийному руководству.
Первые демократические выборы стали революцией. Выяснилось, что участие в политической борьбе, которая развернулась в стране, под силу не каждому. Понадобились особые качества – бойцовский дух, самостоятельность, внутренняя свобода, динамизм. Победа на выборах досталась сторонникам перестройки.
В Волгограде выставил свою кандидатуру писатель Юрий Васильевич Бондарев, любимый начальством. Его отметили «Золотой Звездой» Героя Социалистического Труда, наградили всяческими премиями, сделали депутатом Верховного Совета. Он привык к вишневому значку на лацкане пиджака. Но Бондарев переоценил свою популярность и проиграл – молодому сопернику, первому секретарю обкома комсомола Александру Александровичу Киселеву.
Через день после выборов заседало политбюро. Настроение мрачное. Аппарат провалился. Народ проголосовал против власти, против партийных секретарей, крупных военных, чиновников. Состав руководящей команды недовольные избиратели сменили: среди народных депутатов СССР абсолютное большинство составляли члены КПСС, но для самой партии это были новые люди.
Провалившиеся на выборах секретари уверяли, что они в любом случае оказались в проигрышном положении рядом с «неформалами»: те на площади что хочешь могут говорить, а я за свои слова отвечаю. Поэтому им толпа аплодирует, а меня освистывает…
Верно, партийные руководители не умели выступать – боялись митингов, непосредственного общения с избирателями, толпой, не способны были овладеть аудиторией. Разводили руками: мы говорить не приучены, мы больше работать привыкли… Конечно, ораторскому искусству их не учили. Как и тех, кто выиграл на выборах. Но тут такая закономерность:
