Запасной - Принц Гарри, Герцог Сассекский
Теперь Уилл сосредоточился на свадебных приготовлениях, а я замкнулся в себе. Я долго и мучительно размышлял о своем одиночестве. Я всегда думал, что женюсь первым, потому что очень сильно этого хотел. Всегда думал, что буду молодым мужем и отцом, потому что решительно не хотел стать таким, как мой отец. Он был отцом среднего возраста, и я всегда чувствовал, что это создает проблемы, преграды между нами. В зрелом возрасте он стал менее подвижным, больше придерживался привычек. Ему нравился заведенный порядок. Он не был похож на тех отцов, которые без конца играют с детьми в салки или гоняют мяч еще долго после наступления темноты. Когда-то он таким был. Бегал за нами по Сэндрингему, устраивал чудесные игры, например, заворачивал нас в покрывала, словно хот-доги, мы начинали беспомощно захлебываться от смеха, тогда он сдергивал покрывало и вытаскивал нас с другой стороны. Не знаю, смеялись ли мы с Уиллом когда-нибудь сильнее. Но задолго до того, как мы выросли, он перестал радоваться такой физической активности. У него просто иссяк энтузиазм - пшик.
Но я всегда обещал себе, что у меня энтузиазм будет. Будет.
А теперь спросил себя: «Так ли это?».
Истинный ли я пообещал стать молодым отцом? Истинный ли я пытался найти ту самую женщину, настоящего партнера, в то же время пытаясь стать тем, кто я сейчас?
Почему то, чего я, как мне кажется, так сильно хотел, не происходит?
А что, если никогда и не произойдет? Что будет значить моя жизнь? Какова будет моя главная цель?
Я решил, что это - война. Когда, как обычно, всё остальное не удастся, у меня всё равно будет военная служба. (Только бы сообщили дату отправки на фронт).
А после войн, как я считал, всегда остается благотворительность. После поездки в Лесото я с еще большим энтузиазмом хотел продолжать мамины проекты. И был решительно настроен взяться за проект, о котором рассказал мне Майк за своим кухонным столом. Я сказал себе, что этого хватит на всю жизнь.
Когда я услышал разговор группы раненых солдат, планировавших поход на Северный полюс, это показалось интуитивным прозрением, синтезом всех моих мыслей. Они надеялись собрать миллионы для организации «Walking With The Wounded» и стать первыми людьми с ампутированными конечностями, которым удалось достичь Северного полюса без поддержки. Они пригласили меня присоединиться к ним. Я хотел согласиться. Просто умирал - так хотел согласиться. Только одна проблема. Поход наметили на начало апреля - в опасной близости от даты свадьбы Уилла. Мне нужно будет добраться на Северный полюс и вернуться без сбоев, иначе я рискую пропустить свадебную церемонию.
Но насчет Северного полюса вовсе нельзя быть уверенным, что вы туда доберетесь и вернетесь обратно без единой загвоздки. Северный полюс - это место бесконечных загвоздок. Там всё время менялись погодные условия. Так что я волновался заранее, а Дворец волновался вдвойне.
Я попросил совета у Джей-Эл-Пи.
Он улыбнулся:
- Такая возможность бывает лишь раз в жизни.
- Да, это правда.
- Вам нужно поехать.
Но сначала, сказал он, поедьте кое-куда еще.
В качестве прямого продолжения нашего разговора, который начался пять лет назад после моего нацистского провала, он организовал поездку в Берлин.
И вот - декабрь 2010 года. Обжигающий холод. Я вкладываю персты в следы от пуль на городских стенах, в еще свежие шрамы от безумной клятвы Гитлера воевать до последнего человека. Я стою там, где раньше была Берлинская стена, а еще раньше - пыточные камеры СС, и могу поклясться, что слышу в завываниях ветра эхо криков умирающих. Я встретился с женщиной, которую отправили в Освенцим. Она рассказала о своем заключении, о тех ужасах, которые видела, слышала, обоняла. Слушать ее рассказы было столь же тяжело, сколь необходимо. Но я их не перескажу. Они - не мои.
Мне очень хотелось думать, что моя фотография в нацистской форме - результат множества недостатков: недостатка ума, недостатка знаний. Но это был еще и недостаток образования. Не только школьного, но и самообразования. Я недостаточно знал о нацистах, недостаточно учился, задавал недостаточно вопросов учителям, выжившим и их родственникам.
И я решил это исправить.
Я не смогу стать тем, кем надеюсь стать, пока это не исправлю.
41.
Мой самолет приземлился на архипелаге Свальбард. Март 2011 года.
Выйдя из самолета, я неторопливо огляделся по сторонам. Белым бело, и еще белее. До самого горизонта лишь снежная белизна цвета слоновой кости. Белые горы, белая поземка, белые холмы, а среди них - немногочисленные узкие белые дороги. У большинства из двух тысяч местных жителей были снегоходы, а не автомобили. Пейзаж был столь скромный и минималистский, что я подумал: «Возможно, я сюда перееду».
Может быть, это - моя цель.
Потом я узнал о местном законе, запрещающем покидать город без ружья, поскольку среди холмов рыскали ужасно голодные белые медведи, и подумал: «Наверное, нет».
Мы въехали в город под названием Лонгиэрбайн, самый северный город на Земле, всего восемьсот миль до полюса планеты. Я встретился со своими друзьями-путешественниками. Капитан Гай Дисни - кавалерист, потерявший часть ноги на противотанковой гранате. Капитан Мартин Хьюитт, парашютист, в которого выстрелили, и теперь у него парализована рука. Рядовой Жако ван Гасс, потерявший большую часть левой ноги и половину левой руки на противотанковой гранате. (Оставшемуся обрубку руки он дал веселое прозвище Немо, нас это всегда сокрушало). Сержант Стив Янг, выходец из Уэлса, который сломал спину на растяжке. Врачи сказали, что он никогда больше не будет ходить, а сейчас он собрался тащить 200-фунтовые сани на Северный полюс.
Очень вдохновляюще. Я сказал им, что для меня честь к ним присоединиться, честь - находиться в их компании, и неважно, что температура - минус тридцать.На самом деле погода была такая плохая, что мы всё время откладывали отбытие.
- Ухх, как же свадьба Уилла, - думал я, обхватив голову руками.
Несколько дней мы ждали, тренировались, ели пиццу
