Михаил Фомичёв - Путь начинался с Урала

Механик-водитель Шкловский, заряжающий Ковригин и радист Филиппов также показали себя отважными воинами.

Стремительно продвигаемся вперед. Теперь чаще встречаются вражеские засады. Рота Полегенького дважды вступала в бой.

К вечеру бригада подошла к деревне Гелегстхайзен, раскинувшейся в низине. Головной дозор докладывает:

— Из засады бьют танки.

Головная походная застава приняла бой. Танк Котова укрылся за длинным высоким сараем. Немцы засекли машину. Зажигательным снарядом подожгли сарай. Пополз густой черный дым, образовавший своего рода завесу.

Танки первого батальона, развернувшись в боевой порядок, пошли в обход деревни справа и слева. Своим огнем они уничтожили пять самоходок противника и заняли южную окраину населенного пункта.

Тем временем первая рота автоматчиков, разведчики и саперы, спешившись, атаковали противника, засевшего в деревне. С крыш домов ударили немецкие пулеметы. Но автоматчики, поддержанные танкистами второго батальона, ворвались в деревню. Фашисты в панике отступили, потеряв до ста своих солдат, которые были нами пленены. Были потери и у нас: восемь человек ранено, а один разведчик — гвардии рядовой Рябченко — погиб.

Гелегстхайзен взят. Для развития успеха я выдвинул вперед второй батальон Пулкова, а первый батальон переместился во второй эшелон.

Мне хорошо видно, как на большой скорости заняли место в головной колонне танки Крюкова, Каширского…

Останавливаю комбата Пупкова, уточняю его задачу:

— Уничтожать засады противника и с ходу оседлать перевалы Рудных Гор.

Спидометры отсчитывают новые километры. К исходу дня 7 мая разведдозор вступил в деревню Зайда. Теперь до границы Чехословакии рукой подать.

Еще рывок — и танки бригады достигли чехословацкой границы.

А вот перевалами Рудных Гор с ходу овладеть не удалось, о чем я с горечью доложил генералу Е. Е. Белову. Командир корпуса приказал принять все меры и к утру 8 мая оседлать перевалы.

На горизонте неровными зубцами вырисовывались Рудные Горы. Они невысоки, но очень отвесны и преграждают нам путь. Предстоит преодолеть самый трудный участок пути: крутые подъемы и спуски, узкие дороги, обрывы, горные реки. Здесь обходный маневр применить нельзя.

— Кого пошлем первым? — спрашиваю я у офицеров штаба.

— Разрешите мне? — говорит коммунист Михаил Акиншин. — Прошу роту автоматчиков, саперов Лившица и разведчиков.

Пожалуй, лучшей кандидатуры не подобрать, — подумал я. Михаила Григорьевича я знал уже два года. При мне он вырос от командира танка до командира батальона. Смелый и грамотный офицер. Правда, и другие комбаты ему не уступят ни в чем. Но третий батальон менее уставший.

— Добро, Михаил Григорьевич, веди бригаду.

Впрочем, веди бригаду — не совсем точное выражение. Я и сам был в машине, которая двигалась за головными танками. Со мной находился также командир батальона автоматчиков Старостин.

Мы двигались по крутым отрогам, по дороге, зажатой горными массивами. Немцы упорно сопротивлялись. На поворотах то и дело встречались зенитные орудия. Автоматчики и пулеметчики, возглавляемые Старостиным, смело взбирались на горные кручи и внезапными ударами сверху выводили из строя расчеты вражеских орудий, заставляя их сдаваться в плен, и тем самым открывали путь танкистам.

Пенится горная речушка. Сердито бурлит вода. Спуститься к ней невозможно: крутизна не менее 40 градусов. Бьют орудия. Вот так пекло!

О возвращении назад и думать не приходится. Поди найди обход в этих горах! Кто пойдет первым? Ко мне подходит коммунист гвардии старший сержант Василий Кружалов.

— Разрешите мне?

— А ты видел, что тебя ждет?

Он еще раз поглядел вниз:

— Для нас все пути проходимы.

Кружалов первым вел танк через Вислу и Одер. Это он, оставшись один в машине, храбро сражался с врагом на подступах к немецкому городу Зорау. Этого отважного бойца мы представили к высшей награде — Золотой Звезде Героя.

Василий попросил членов экипажа выйти из машины, развернул орудие назад и стал медленно спускаться вниз. Его танк одолел спуск. За ним танк повел Герой Советского Союза коммунист Федор Сурков. Он тоже благополучно преодолел преграду. И так было всегда: где трудно — первыми шли коммунисты и комсомольцы.

Вдруг новое препятствие: узкую горную дорогу, что вьется над самой пропастью, противник завалил соснами, обмотав их колючей проволокой, и заминировал. Я приказал саперам Лившица и Пасынкова расчистить дорогу. В пропасть полетели деревья, и танки снова устремились вперед.

Крутой подъем. Пройдут ли танки? Навстречу разведчикам вышла группа крестьян. Один из них подошел ко мне, представился:

— Мы из ближайшего села, хотели бы оказать помощь.

Горячо жмем друг другу руки.

Крестьяне были крайне удивлены нашим появлением с запада.

— Мы вас Ждали с востока, — говорили они. Удивлены чехи и тем, что мы намерены преодолеть Крутой подъем.

— Это невозможно, — сказал один из них. — Тем более сейчас, когда прошли такие ливни.

— Пройдем, — услышав наш разговор, твердо сказал комсомолец Иван Гончаренко.

За рычагами машины Гончаренко, шедшей в голове первого батальона, комсомолец Шкловский — храбрый солдат, беззаветно влюбленный в профессию механика-водителя. В одном из боев на территории Польши фашисты подбили его танк — прямым попаданием снаряда была порвана гусеница. Члены экипажа заняли круговую оборону, отбивая натиск гитлеровцев. Шкловский тем временем отремонтировал гусеницу. И снова танк в строю.

Мы спешим. Ведь челябинцы идут в авангарде корпуса, пробивая дорогу на Прагу 4-й гвардейской танковой армии.

Позади остается чешская граница. Рудные Горы доставляют нам много хлопот. Танки с большим трудом одолевают высокие хребты. Наконец первое чешское село Бистрица. На окраине остановились. К танкистам бросились нарядно одетые крестьяне. Они обнимают, целуют гвардейцев, провозглашают:

— Наздар, Руда Армада!

К воинам подходят женщины. Они кланяются и говорят по-русски:

— Спасибо, сыночки, что вы нас освободили. Долго мы ждали этого дня.

Задерживаться некогда. До Праги — около 100 километров. В голове колонны бригады опять батальон Михаила Коротеева.

Примерно в 12 часов дня 8 мая челябинцы, преодолев Рудные Горы, достигли первого чехословацкого города — Белина. Население встречает хлебом и солью.

Благоухает весна. Все в цвету. Улыбки на лицах ликующих чехов. Люди от радости плачут и смеются, а те, что помоложе, вскакивают на броню машин, обнимают автоматчиков, дарят цветы.