Моя Наша жизнь - Нина Фонштейн
На защиту моей кандидатской диссертации в конце 68-го отзыв подписали необычно сразу три человека: кроме директора института академика Фердинанда Несторовича Тавадзе еще и два молодых кандидата: Нугзар Зоидзе и Валико Метревели. К отзыву была приколота записка; «От твоих подруг из Тбилиси». Валико случайно оказался в Москве и был на банкете по поводу моей защиты. К моему удивлению, он не уходил и вроде даже не собирался уходить, когда все закончилось. Мягко подошел ко мне:
– А тебе хватит денег расплатиться? – В этом были все грузины. Зарплата младшего научного сотрудника, правда, плюс иногда некая поддержка от бабушки, но в любом случае постоянная гордая готовность поделиться, показать себя независимым и богатым.
Грузинские коллеги стали настоящими друзьями, но я перестала приезжать в Грузию, поменяв работу и переключившись на другие методы. Когда встречались в Москве или на других конференциях, они приглашали приехать просто так, а потом как-то написали:
– Приезжай, а то приглашать перестанем. По возрасту.
Был 1980-й, мне было уже сорок, я осознала угрозу, и мы поехали.
Наш приезд опекали трое: кроме Нугзара и Валико, примкнувший к ним Димурий Маглакелидзе, с которым Лена познакомилась, когда они с Голованенко были в Тбилиси на очередной конференции металловедов. Он позже приезжал к нам в ЦНИИчермет и участвовал в конференции по чистоте стали в тогдашнем Жданове, где были и мы с Леной.
Каждый день все трое гордо приезжали на своих машинах к нашей гостинице, а потом пересаживались втроем в одну машину к счастливчику, у которого было больше бензина, или сцеживали остатки из неизменных канистр и везли нас показывать окрестности.
Так память устанавливает даты, когда исчез бензин, и по всей стране стояли очереди на заправках.
В те годы «застоя» стал популярным анекдот про «загадки социализма»:
Никто не работает, а план выполняют. План выполняют, а в магазинах ничего нет. В магазинах ничего нет, а холодильники полны. Холодильники полны, а все недовольны. Все недовольны, а голосуют «за».
То, что люди, вопреки всему, ухитрялись наполнять холодильники – правда, но это было до тех пор, пока где-то что-то было, что было можно достать.
В конце 80-х стало все исчезать и в Москве, и мы приходили в наш привычный магазин «Сыры» на Ломоносовском проспекте с вопросом:
– А сыр есть?
Не было и молока, и ответы были понятны по отсутствию очередей.
В 1989 ом мы ездили в Берлин с нетерпением увидеть новорожденного Бенечку, гуляли вокруг дома родителей Вероники в Кёпениге, наткнулись на магазин колбас, подавленные их изобилием. Юра задумчиво произнес:
– Два автобуса из Владимира, и ничего этого не будет.
В 1990-м наши польские друзья Задрожные проезжали из Москвы в Катынь. Отец Ванды погиб в Катыни, и ее включили в состав делегации, которая ехала в Катынь для участия в съемке документального фильма, спонсируемого Анджием Вайдой.
Осведомленные без нашего участия Ежи с Вандой привезли нам какие-то пищевые гостинцы, и мы с Юрой хорошо помним, что кормили гостей их же продуктами, когда они зашли к нам на пути туда, и приберегли остальное, чтобы кормить их на обратном пути.
Было ужасно обидно, что после развала «соцлагеря» кажущееся изобилие в Польше начиналось уже с вокзальных ларьков в Варшаве.
А через несколько лет все обрушилось и на нас, вереницы ларьков и все, кажущееся вчера недоступным, похожее на изобилие.
Правда, при этом многотысячные всесоюзные исследовательские и проектные институты потеряли большую часть заказчиков и соответственно многие сотрудники остались без работы. Наш сокурсник и Юрин коллега по ВНИИЭМу Гарик Малахов после безуспешной борьбы за существование торговал каким-то барахлом на рынке в Коньково. Но на рынках было все.
Я напрасно предупреждала липецкого Ларина, с которым ехали в конце 93-го года в Бельгию:
– Первый раз за границу и сразу в Бельгию, – тяжело. Вас ждут большие испытания.
Я помнила свой шок 91-го года и бегающего по Генту с раннего утра Витю Кирилленко:
– Проверил. Действительно, клубника у них начинается в шесть утра. (Было начало марта).
Ларин посмотрел магазины Бельгии и оказался абсолютно равнодушен:
– А у нас на Липецком рынке все это есть. О качестве – особая песня, но это понимание пришло много позже.
Конечно, поездки в командировки по стране помнились не только авоськами с продуктами, которые мы возили друзьям, но и привезенными оттуда настроениями наших соотечественников.
Так, в начале 83-го, вися на подножке липецкого трамвая, я услышала надолго запомнившуюся реакцию на «облавы» уклонившихся от работы в рабочее время, которых ловили в парикмахерских, банях, кинотеатрах.:
– Правильно Андропов делает. Стране давно нужна твердая рука.
Не помню такой громкой «народной» поддержки перестройки, так неудачно начавшейся с «сухого закона».
Есть такой город – Белебей
Началось все со звонка начальника отдела материалов ВАЗа Виктора Ионовича Фалкона, который постепенно стал горячим сторонником наших работ:
– Нина Михайловна, вот вы показали, что ваши стали быстро упрочняются при деформации. А можно протянуть пруток вашей стали, подобрав деформацию, чтобы он достиг нужной высокой прочности?
– В принципе, можно.
– Займитесь этим, пожалуйста. Проблема в том, что длинномерные шпильки и болты, прочность которых достигается термобработкой, сильно коробятся в печах, а при их правке возникают различные проблемы.
Для нас было внове перейти от листа к круглым заготовкам. Это стало темой диссертации Саши Ефимова, мы изучили альтернативные решения, и наш подход смотрелся вполне реалистично.
Фалкон вскоре позвонил опять:
– Есть такой город Белебей, и там расположен завод «Автонормаль», поставщик всего крепежа для ВАЗа и КамАЗа. Вам бы надо туда съездить, посмотреть их технологический процесс, объяснить ваш подход.
Город Белебей был довольно небольшой, находился в Башкирской АССР, добираться туда было сложно: или 36 часов на Челябинском поезде до станции Аксаково, откуда нас забирали заводской машиной, или, как мы предпочитали позже, самолетом до Уфы, а оттуда 280 км машиной, которую опять же специально присылали за приезжающими.
У Саши Ефимова родился маленький Миша, и он практически не мог ездить в командировки (надо было помогать Тане), поэтому Лена, уже год как защитившая диссертацию, взяла этот проект «на грудь», и его промышленное освоение – целиком ее заслуга.
В первый раз я почему-то поехала туда одна, на поезде, принимали меня на «нижнем» уровне специалистов, без начальства. Правда, познакомилась с главным технологом Николаем Ивановичем Счисляевым, который помог наметить начальные эксперименты, посильные для объемов стали, изготовленной нашим опытным заводом.
После получения первых результатов в нашу заводскую деятельность непосредственно включился директор завода
