Валерий Шамбаров - Государство и революции

Особенно жуткие формы приняла партизанщина в Приамурье. Здесь в сентябре 18-го сомкнулись белые фронты, двигавшиеся вдоль железной дороги от Читы и Владивостока, и в тайгу ушли остатки Красной Гвардии - той самой, уголовного состава. За полтора года скитаний по медвежьим углам они совершенно одичали, превратившись в банды громил и убийц, окончательно потерявших человеческое обличье. Пленных здесь даже не расстреливали, а швыряли толпе на растерзание. Зверски убивали пойманных горожан, объявляя "буржуями" или "шпионами", в деревнях резали богатых крестьян или просто не понравившихся, подвернувшихся под горячую руку. Терроризировали национальные меньшинства, бурят и тунгусов. Захватив Хабаровск и Благовещенск и учинив в них жестокую мясорубку, эта масса разделилась. Одна часть, где сохранилось хоть какое-то подобие дисциплины, во главе с Лазо двинулась на Владивосток. Другая, вобравшая в себя самых отпетых, направилась "освобождать" низовья Амура.

Возглавили эту орду уголовник Яков Тряпицын, и Нина Лебедева-Кияшко та, что в 18-м была заместительницей Лазо по работе с блатными. Поход даже по меркам гражданской войны сопровождался чрезвычайными зверствами. Поголовно, вместе с семьями, уничтожались все "буржуи", под коими понималась сельская интеллигенция - учителя, врачи, священники, агрономы. Убивали всех людей "городского" вида - в основном, беженцев, надеявшихся пересидеть в глубинке смутное время. Убивали сельских старост и богатых крестьян - как "мироедов". Колчаковские гарнизоны, пытавшиеся сдаться или перейти на сторону красных, разоружали и полностью расстреливали. Да пожалуй, только их и расстреливали, а разрозненные жертвы по селам забивали как придется - после всяческих надругательств рубили холодным оружием, проламывали головы, резали, топили в проруби, а то и просто оставляли связанными на морозе. Даже тем, кого казалось бы, обвинить совершенно не в чем, вроде членов семей или таких же, как она сама, вчерашних гимназистов и гимназисток, Лебедева выносила смертные приговоры "за пассивность в революции" и с шуточками отдавала на забаву своим громилам. В феврале эта "армия" вступила в Николаевск-на-Амуре и провозгласила создание независимой "Дальневосточной Советской республики", что вылилось в повальные грабежи и резню жителей. Вояками бандиты Тряпицына были никудышными, и едва японцы высадили против них десант, бежали, не приняв боя. Но на месте Николаевска японские войска застали лишь огромное пепелище и обгоревшие остовы нескольких каменных зданий. А 15-тысячное население города было уничтожено почти полностью.

Зимой 1919-20 гг. все пространство от Урала до Тихого океана превратилось в огромное царство смерти. В тифозных бараках "благополучного" Челябинска валялось 5 тыс. больных, а "неблагополучного" Новониколаевска 70 тыс. За ними почти и не ухаживали, разве что у кого родные или знакомые найдутся. Под карантин отводили несколько зданий, а то и целые кварталы, куда стаскивали всех заболевших и предоставляли им подыхать или выжить если очень повезет. От тифа вымирали целые деревни, расположенные вдоль дорог и зараженные войсками. Транспорт был разрушен, снабжение городов прекратилось. Трупы лежали на улицах, на станциях, их никто не убирал только стаскивали с проезжей части, чтоб не мешали, а вагоны и эшелоны с мертвецами отгоняли в тупики. Смерть стала настолько обычным явлением, что люди, например, по характерным трупам находили на станциях свои вагоны или объясняли, как пройти по такому-то адресу - "до старухи с мальчиком и налево". И естественно, с началом оттепелей это вызывало новые бедствия и новые эпидемии, повсюду расползалась трупная вонь - хотя люди и к этому привыкали, не замечая густого смрада.

Но вот что стоит отметить особо - "цивилизованный" Запад в это время вовсе не поднимал скандалов и возмущения по поводу "гуманитарной катастрофы" или "нарушений прав человека" в России. Хотя это вовсе не было тайной. Существовали уже упоминавшиеся доклады британских представителей Эльстона и Элиотта, существовал доклад Красного Креста о зверствах в Киеве, существовали материалы деникинской комиссии о преступлениях большевиков, при участии представителей Антанты были задокументированы зверства в Прибалтике, среди иностранных солдат, офицеров и членов союзных миссий было много свидетелей истинного положения дел. Но система "двойных стандартов" работала очень четко. В процитированном выше свидетельстве о бедствиях беженцев в Эстонии содержится весьма характерное сравнение русских с армянами. Действительно, весь мир с возмущением говорил и писал об ужасах армянского геноцида, учиненного турками в 1915 г. Но только стоит иметь в виду, что великие державы в этот период как раз нацеливались усилить свое влияние на Ближнем Востоке, находившемся под властью Османской империи. И разумеется, такой яркий предлог для антитурецкой политики им пришелся очень кстати.

А вот на ужасы в России официальные круги Европы и Америки предпочли закрыть глаза. И хваленое "общественное мнение" тоже, поскольку оно во все времена регулировалось и настраивалось средствами массовой информации. А в данном случае протестовать и возмущаться политикам и деловым сферам Запада показалось невыгодным. Наоборот, крушение белых правительств стало толчком к сближению с большевиками. Естественно, не из симпатий к их учению, а из собственных меркантильных интересов. Европу лихорадили послевоенные кризисы, поэтому торговля с Россией представлялась панацеей от многих экономических бед, ее гигантский рынок выглядел ой как привлекательно, тем более что его предстояло осваивать заново, что сулило сверхприбыли для тех, кто урвет кусок первым.

И в январе 1920 г. английский представитель в Верховном Экономическом Совете Антанты Э. Уайз составил меморандум "Экономические аспекты британской политики в отношении России", где доказывалось, что "продолжение гражданской войны и блокада России отрезает от остального мира громадные продовольственные и сырьевые ресурсы и является одной из главных причин высоких мировых цен". Он писал, что советская сторона контролирует основные сырьевые и промышленные области России, в связи с чем дальнейшая ее блокада становится невыгодной. 7. 1. 1920 г. лорд Керзон распространил меморандум Уайза среди членов британского кабинета, а через неделю Ллойд-Джордж приступил к обсуждению данного вопроса в Верховном Совете Антанты. Свои предложения он усиленно мотивировал еще и тем, что "когда будет установлена торговля с Россией, большевизм уйдет". И 16. 1. 20 г. Верховный Совет по докладу Уайза постановил "разрешить обмен товарами на основе взаимности между русским народом. и союзными и нейтральными странами".