Леонид Фиалковский - Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду
— Кто мне повязки делать будет?
— Сделаю наклейку и через сутки опять перевяжу. Нужно лекарства получить.
— Не поедешь. Напиши заявку, и я поручу кому-нибудь привезти тебе медикаменты.
Больного отправил на одной из попутных машин.
Четверг, 29 октября 1942 г. Надвигается зима.Пронизывающий насквозь холодный ветер. Вода в корыте покрылась коркой льда. Теплое белье еще не получили. Все в пилотках. Вне помещения продувает насквозь. Кошары нельзя считать помещением — внутри покрылись инеем в углах и под крышей, холодный ветер врывается со свистом через щели. В основном сидят, не занятые работой, вокруг железных печек, пытаясь согреться. Очень мерзнут люди в карауле, патрули. Им выдали ватники под шинель, но этого недостаточно. По тому виду, как они приходят из караула, можно судить, как они мерзли. Пилотка натянута на голову и уши с отвернутыми отворотами, вокруг шеи полотенце или какая-то тряпка, шинели из-за ватников не застегиваются, и полы удерживаются ремнем. Долго пляшут вокруг железных печек, пока как-то согреются. Неопределенность нашего положения, неясность обстановки тяжестью давят на душу.
Пятница, 30 октября 1942 г. Другие лечат лучше…Командир прибыл из Зергента и попросил сделать ему перевязку. Фурункул у него еще не вскрылся, и он считает, что я его неправильно лечил. Был в штабе бригады, заходил в медсанвзвод. Предложили ему вскрыть фурункул. Категорически отказался «дать себя резать» и попросил лечить его «без ножа». Положили ему повязку с ихтиоловой мазью и укрепили ее бинтом вокруг шеи. Дали еще баночку мази с собой. Упрекал меня, что не догадался забинтовать ему шею — так теплее и быстрее, сказали, вскроется и заживет фурункул. И предложили ему два раза в сутки утром и вечером делать перевязки. Я ему сказал, что повязка у него скрутилась и мазь оказалась спереди шеи, на чистой коже, где нет фурункула. Обработал фурункул и затылок спиртом и наложил повязку с мазью, укрепил ее клеолом и поверх ее шею замотал бинтом. Клеол не даст сдвинуться повязке. На это командир сказал, что иногда я соображаю. После ужина раздали всему личному составу чистое нательное белье с непременной сдачей грязного. Помывку не организовали — не было подходящих условий.
Суббота, 31 октября 1942 г. Сталинград истекает кровью.Приехал старшина Кругляков из Никольского с тремя машинами. Привезли продовольствие и имущество для бригады. Он стал рассказывать об исключительно трудном положении наших войск в Сталинграде. Его сообщение сводилось к тому, что наши войска там почти разгромлены, находятся на грани катастрофы. Слушали его многие, и это ему так просто не прошло. Потом мы узнали, что Круглякова вызвал уполномоченный особого отдела и долго с ним беседовал. После обеда построили роту, как обычно, на развод по рабочим объектам, и замполит Титов выступил перед личным составом. Начал он с того, что под Сталинградом действительно трудное положение наших войск, что враг теснит их к Волге и занял ряд ключевых позиций, но защитники города сдаваться не собираются, что в город идет пополнение, и врагу город Сталина не отдадим. Наш любимый вождь и Верховный главнокомандующий, заверял нас Титов, примет все меры, чтобы разгромить врага в самом городе. Далее он указал, что некоторые, возвращаясь из рейсов, сеют панику среди наших рядов разными слухами и этим играют на руку врагу, подрывая нашу уверенность в победе. Призвал дать отпор паникерам и трусам и добавил, что впредь им несдобровать.
Между собой мы обсуждали высказывания Круглякова. Итог подвел Саркисян:
— Немцы должны выдохнуться. Наших больше, всех не перебьешь. И успех придет к нам, должен прийти. Немцам никак не удержать такую страну в рабстве. Скоро будут гореть. Должны остановить их. Сталин найдет подходящее время и средства для изгнания врага. Народ не даст себя покорить. По себе знаю, что наш кавказский народ не потерпит врага, так и русский народ, и другие народы.
С этими мыслями мы ушли спать. А сон не шел…
Воскресенье, 1 ноября 1942 г. Войне нет конца.Наступил ноябрь. Предзимний месяц. Войне уже год, четыре месяца и десять дней. Конца ей не видно. Мы без дела. Притаились и отсиживаемся, вернее, отлеживаемся. Техника не идет. Была бы неисправная — ремонтировали бы, люди занимались бы делом. Все тяжелее Сталинграду. Противник теснит наши войска. Бои, а точнее, кровопролитное побоище с участием огромной массы людей и техники с обеих сторон продолжаются беспрерывно дни и ночи. Кто кого? Да, решается вопрос, кто кого победит. Здесь, в Сталинграде. И от исхода этой бойни будет зависеть судьба всей войны.
Понедельник, 2 ноября 1942 г. Получаем танки.Формируют группу ремонтников для технического обслуживания полученных бригадой десятка танков Т-20 и Т-40. Машины старые и слабые в боевом отношении на фоне уже появившихся у нас Т-34. Берем, что дают. Значит, лучшей техники пока нет. Да и моторесурс у них на исходе. Выезд группы планируется на ночь в район Зергента. Прошедшей ночью прибыли машины с боеприпасами и соляркой. Видно, недолго ждать боевых действий.
Вторник, 3 ноября 1942 г. Опять работа ночью.Прошел еще один нудный, длинный день. Объявили, что и эту ночь будем работать. Высыпанный прошлой ночью грунт из выкопанных траншей вокруг кошар более светлый и демаскирует местность. Решили его покрыть дерном для маскировки под местность. Дерна как такового нет — ссохшиеся комки земли, пронизанные корнями трав. Трава высохла, и земля ссохлась. Более темными комками поверхностной земли приказали обсыпать брустверы траншей, чем и занимались с наступлением темноты.
Прорвался фурункул на затылке у командира. Очень важное событие, особенно для меня. Уж очень надоели ежедневные перевязки из-за упреков, что не могу вылечить даже фурункул, что требовал от меня почти каждый из прошедших дней. Положил повязку с гипертоническим раствором поваренной соли. Усомнился в пользе этого, мол, как можно солевой раствор накладывать на свежую рану. Да еще не специальную медицинскую соль, а обыкновенную кухонную, к тому же каменную. Тошно было возиться с ним.
Среда, 4 ноября 1942 г. Пришла зима.Всю ночь шел мелкий снег, и всю ночь работали: углубляли траншеи вокруг кошар и копали новые. Снег замаскировал выброшенную землю. Образовались небольшие сугробы. Люди сильно мерзли в пилотках, без рукавиц. Теплое белье еще не получили. Часто заходили в кошары, грелись у печек и вновь выходили рыть траншеи. Грунт уже подмерзал, и копать становилось трудно. Лому и лопате земля поддавалась все труднее. На перевязки уходило все больше материала. И в кошарах стали мерзнуть: холодный со снегом ветер прорывался сквозь щели и пронизывал до костей. Спать днем не ложились. Толкались у печек, раскаленных докрасна. На нарах тонкой коркой льда покрывалась вода в котелке.
