Жизнь и приключения русского Джеймса Бонда - Сергей Юрьевич Нечаев
Отметим, что последствия этого перелома остались у Александра Ивановича на всю жизнь — конец ключицы выступал вперед, и он вынужден был защищать ее мягкой прокладкой.
7 ноября 1822 года Чернышев писал из Вероны члену Государственного совета А.А. Аракчееву:
«Милостивый государь, граф Алексей Андреевич!
Вскоре по отправлении письма моего к Вашему Сиятельству от 10-го прошедшего месяца я жестоко занемог; сильная боль в боку не дозволяла мне ни дышать, ни двигаться, почему Яков Васильевич Виллие и решился отворить мне кровь и приложить шпанскую муху; сии спасительные средства оказались совершенно необходимыми, ибо нужно было тотчас прервать существующее воспаление и плерезию. С лишком две недели просидел я дома и теперь только начинаю оправляться. Климат в здешнем городе весьма для всех вреден; частые переходы от жару к холоду, соседство гор и совершенная невозможность отапливать комнаты, причиняют частые болезни: у всех приезжих одно только в уме и на языке — скорое окончание нашего здесь заточения! Ваше Сиятельство легко поверить изволите, что я в сем числе не из последних — столько причин общественных и личных заставляют меня сие желать от всего сердца».
Дела донские
Несмотря на тяжелую травму, Чернышев исполнял обязанности председателя «Комитета об устройстве Войска Донского».
Этот комитет был создан в 1819 году, и после назначения Александра Ивановича он получил название Чернышевского.
Генерал Чернышев начал внимательно изучать жизнь донских казаков и, как пишет генерал и военный историк П.Н. Краснов, «вместе с донскими генералами» составлял «Положение о внутреннем и военном управлении Войска Донского».
Вместе с донскими генералами?
Это легко так сказать, но вот на практике все было несколько иначе. И главное — противодействующей силой для «чужака» Чернышева с самого начала выступал престарелый граф Денисов. Точнее, генерал-лейтенант Адриан (Андриан) Карпович Денисов 6-й, сын генерал-майора Карпа Петровича Денисова.
Собственно, «Комитет об устройстве Войска Донского» начал работать в Новочеркасске под его руководством, и он возглавлял его до 1821 года. По сути же, ситуация складывалась следующим образом.
В 1820 году во многих донских селениях «крестьяне оказали неповиновение и буйство», и Денисов принял меры для прекращения этого, но недостаточно эффективно, а посему был прислан из Санкт-Петербурга генерал-адъютант Чернышев с заявлением, что неповиновение крестьян поручено прекратить ему. В результате Денисов передал Чернышеву казачьи полки «на перемену находящихся на Кавказской линии», как он сам выразился в своих «Записках», «в полную его команду».
Александр Иванович, усмирив крестьян, переправился через Дон со всеми полками и поспешил к селению Голодаевка, окружил главных зачинщиков и захватил их. А потом он, как пишет Денисов, «сокрыто от него», составил из бывших при нем чиновников комиссию. Далее атаман пишет: «Нашли меня в этих неустройствах, буйствах и неповиновении крестьян виноватым, а почему? Я и доныне не знаю».
На самом же деле, Денисов, являясь инициатором создания «Комитета об устройстве Войска Донского», настроил против себя казачью верхушку, которая сгруппировалась вокруг Чернышева. Последний же присмотрелся к обстановке и понял, что его мнение и мнение Денисова никогда не совпадут. Атаман постоянно критиковал Чернышева за якобы «нетвердые познания как бытности казаков в домах, так и в военных их действиях», а Чернышев усматривал в словах и поступках Денисова и сочувствующих ему членов Комитета «недальновидность и преступную халатность».
Он писал графу А.А. Аракчееву:
«Поведение г[осподина] войскового атамана <…> видимо, нам противоборствует <…> С одной стороны, войсковая канцелярия, после девятимесячного ожидания, едва только ныне очищает кое-как наши требования, а с другой, г[осподин] атаман всемерно затрудняет успехи наши. Он с начала января весьма редко ездит в Комитет под видом болезни, которая позволяет ему, однако же, быть везде, куда бы не пригласили его на обеды и на завтраки; забирая все журналы Комитета, даже и справочные, к себе на дом, держит по неделе, по две и более без подпису, под предлогам столь ничтожным, что не находя ничего уважительного возразить против оных, наконец вынуждаем бывает утвердить их, от чего ход дела совершенно останавливается».
Чернышев никогда не действовал исподтишка. Он честно предупреждал Денисова через государя, «что всякое недоразумение, беспокойство или волнение будет отнесено на счет местного начальства и взыщется с него с примерною строгостью». А когда такое «беспокойство» случилось, виновным во всех беспорядках следственная комиссия во главе с Чернышевым назвала именно Денисова, который любое действие Чернышева рассматривал как посягательство на свои привилегии. В результате атаман Денисов был обвинен в злоупотреблениях властью и упущениях по управлению краем.
В «Записках донского атамана Денисова» читаем:
«От сего до того изнемогался, что сделался опасно болен, пролежал несколько недель в постели в ожидании смерти, не бывал в комитете, и когда сделалось мне несколько легче, получил из Лайбаха, где генерал-адъютант Чернышев в это время находился, именное высочайшее повеление, что я отставлен, а вместо меня назначен наказным войсковым атаманом генерал-майор Алексей Васильевич Иловайский».
Произошло это в январе 1821 года: император Александр I отправил А.К. Денисова в отставку, а точнее — в его имение Анастасиевку, под надзор полиции.
Александр Иванович писал княгине Мещерской (своей сестре Екатерине, бывшей замужем за князем П.С. Мещерским) из Черкасска в начале января 1820 года:
«Местные власти, виновные в огромном количестве злоупотреблений, больше не попадают на удочку моей вежливости, я готовлюсь к тому, чтобы выйти на арену и сражаться с ними со всей энергией и твердостью, которой Господь меня наделил, я буду использовать все возможные способы, но не поступлюсь своей совестью ни в коем случае. Все это доставит мне множество неприятностей, беспокойств, огорчений и работы, но я надеюсь, что Небеса
