Михаил Лямин - Четыре года в шинелях

Мы прошли от Невеля более восьмидесяти километров в глубь Белоруссии. Это наш клин в расшатанную оборону немцев. Окружить нас им не придется, не те времена. А страху мы на них напустим. Будем держать в узде.

А сейчас Дретунь. Да, та самая плюнь-дунь, которая неожиданно выпустила клыки. Не удалось сшибить их конникам, поломаем мы.

Встали в оборону

Недолго нам пришлось повоевать, каких-нибудь два месяца. В начале декабря встали в оборону. Помогли поколошматить немцев на Витебском направлении, сами посчитали им косточки, выровняли фронт и опять стали собирать силы для новых походов. Да, теперь уж обязательно для походов на запад, иначе и быть не может. По всему фронту трещит оборона врага.

Рубеж дивизии пролег недалеко от Полоцка, в глухом лесу, у единственной деревни Липники и озера Червятка. Заняли кое-какие блиндажи немцев, партизан, лесников, понаделали свои. Опять придется жить в земле, как под Новосокольниками.

Вначале некоторые штабные подразделения хотели расположиться в селе Труды, но вовремя отказались от этого решения. Вот была бы отличная мишень для вражеских самолетов, которые, действительно, не оставили без внимания хорошо знакомое место.

Но дивизия, начиная от стрелкового взвода и кончая медсанбатом, вся ушла в лес. В двух километрах от переднего края расположились штаб дивизии и политотдел, в семи-восьми - тылы: продовольственные и оружейные склады, медикосанитарный батальон, редакция дивизионной газеты, трибунал, особый отдел и так далее. Материала кругом полно, срубили добротные блиндажи с накатами, окнами, с дощатыми стенами, с полом из горбылей. Понаделали нары, смастерили печи.

- Ну, теперь жить можно, наверно, до весны, - сказал начальник полевой походной пекарни Прокопий Васильевич Тутынин, пригласив как-то меня в свои апартаменты.

Я в продолжение всего рассказа о войне ни разу не заикнулся о людях этой профессии, о наших, так сказать, поильцах и кормильцах. А хлеб, превосходный, душистый, всегда свежий, не то что немецкий, с примесью суррогатов, ел вместе со всеми каждый день. Его готовили по десяткам тонн в самых неприхотливых условиях наши пекаря ижевцы Афанасий Гаврилович Безденежных и Иван Леонтьевич Сырвасов. Мастером-механиком по установке печей у них был тоже наш, удмуртский, колхозник из деревни Макарове Вавожского района Алексей Андреевич Обухов.

Вот к ним мне и пришлось заглянуть. Разговорились, вспомнили два года походной жизни, окружение, штурмы, маневры.

- Как же вы ухитрялись не отставать от передка?

- О, это целая история, - замахали руками пекаря. - Всему голова Алексей Андреевич.

- Как понимать это?

- Просто. Утром выпекли, машины и подводы забрали хлеб, мы свертываемся - и на новое место. Все зависело от того, как быстро разберет и соберет печи Обухов. Один ведь. Собирать приходилось черт знает где. А простаивать печам нельзя, голодной останется дивизия.

Вот, оказывается, какие солдатские профессии бывают на войне. А мы всё - стрелки да пушкари, ПТРовцы да минометчики, разведчики да саперы. Конечно, они главная сила. Но мне захотелось сказать доброе слово и о пекарях. Тут же можно бы вспомнить о портных, сапожниках, поварах, письмоносцах, фотографах, киномеханиках, да нет времени обо всем расписывать.

Скажу о киномеханике земляке Вениамине Иванове. Сеансы крутили все больше в землянках или в заброшенных домах.

- Это не театр, а самоубийство одно, - сказал как-то в политотделе Иванов.

- О чем ты? - не понял полковник Минин.

- О том, товарищ полковник, что как накроет фриц такой театр снарядом или миной и готовь могилы для полсотни зрителей.

- Мудро. Что предлагаешь?

- Крутить в лесу, на свежем воздухе. Простынь между двух сосен и пошел. А смотри - откуда и как хочешь. Хоть стоя, хоть лежа, хоть на карачках. Зато в случае чего - врассыпную и порядок.

- Опять мудро. Значит, на карачках? Полковник улыбнулся, с уважением посмотрел на молодого офицера.

- Принимаем твое рационализаторское предложение. Театры-блиндажи отменяются. Киносеансы под звездами. Но как на передке?

- А так же.

- А стрекотание мотора? Немцы-то услышат.

- Пусть слышат. Мы за бугром.

- Запустят миной.

- В лесу не страшно.

- Пусть будет по-твоему.

Мелочь, а тоже война. Фотограф политотдела ползет по-пластунски в стрелковую роту снять бойца для кандидатской партийной карточки. С толстой сумкой на ремне письмоносец идет в батальоны. Художник Сергей Викторов рисует в окопе героя прошедшего боя. Повар Петр Наговицын с термосом за плечами пробирается тропкой во взвод. А кругом пули, разрывы мин и снарядов. Это тоже война.

Конечно, наша оборона под Липняками и Червяткой начиналась не с киносеансов и фотокарточек. Надо было занять наиболее выгодные рубежи, отогнать немцев подальше. Перед нами лежало озеро, в которое впадала и из которого вытекала небольшая речка. По логике оборона и должна бы пройти по берегу этой речонки. Но для нас не везде это было выгодно. Наш берег больше проходил по низинной местности, а противоположный - по взгорьям. Вот за то, чтобы побольше захватить этих горушек, перебраться кое-где за речку, и шли бои в первые дни.

Это были жестокие схватки. Неверно представлять, что на фронте горячие сечи могут развертываться только на больших пространствах, вроде, скажем, курского плацдарма. Иногда на пятачке сталкиваются такие силы, что в них отражались как бы вся Германия и Советский Союз. Вот так же было и в том декабре на нашем участке.

Тогда только что организовался новый, Прибалтийский фронт, в который вошли и мы. Командующий фронтом - генерал армии Иван Христофорович Баграмян. Какой дивизии не хочется отличиться перед новым командующим. Хотели показать товар лицом и мы.

А немцы, почуяв, что наступает передышка, уперлись как окаянные. К ним забираются в тыл наши разведчики и саперы, гремят взрывы. На прямой наводке работают артиллеристы. Крошится лед на озере Червятка. Пробоины на речке. Разрушены мосты. Покалечены береговые деревья.

- Давайте плацдарм на правом берегу, - приказывает комдив Кудрявцев.

А на правый берег можно прорваться только по дорогам. Да и нужно только так. Зачем плацдарм на болоте.

А дороги две, справа и слева от озера. Мосты тут и там разрушены. Слева за рекой сразу деревня. Правда, одно наименование, остались только печные трубы. Но все равно опорный пункт. Справа - деревня за четыре километра. Сразу за речкой только окопы и то не сильно укрепленные. Вот и было решено ударить по этой стороне и проскочить к той, дальней деревушке, заиметь в обороне свой, дивизионный клин.

Азарт боя подожгли власовцы. Откуда они тут появились, черт знает. Только немцы выставили против нас на этот случай чернофуфаечников. Власовцы не имели шинелей. Зимой и летом - в черном, рабочем обмундировании.