Сергей Нечаев - Три дАртаньяна

Увенчанный лавровым венком победителя при Рокруа блестящий принц не мог не оказаться в самой гуще политической борьбы. В войне королевской власти с Парламентской Фрондой он благодаря щедрым подаркам королевы-регентши принял сначала ее сторону и сторону малолетнего Людовика XIV.

В январе — феврале 1649 года во главе преданных ему войск принц де Конде двинулся на столицу, наголову разбил гарнизон крепости Шарантон и овладел Парижем, в котором и без того творились одни интриги, грабежи и бесчинства, столь свойственные тем злым бурям, которые принято называть революцией. После этого принц устроил в городе, совсем потерявшем рассудок, и вокруг него настоящую резню, в которой погибло несколько тысяч человек.

Мятежный Парижский парламент вынужден был покориться и заключить с королевским двором Рюэльский мир. Ненавидимый всеми кардинал Мазарини был восстановлен на посту первого министра, а Анна Австрийская объявила всеобщую амнистию.

Но столкновение между честолюбивым, заносчивым и потерявшим всякое чувство меры принцем де Конде и властолюбивым первым министром Франции было неизбежно.

Надо признать, что Александр Дюма психологически очень верно характеризует отношения этих двух людей в тот непростой момент. Он пишет:

«В душе каждого таилась глубокая тревога. Всех занимал вопрос: останется ли министром и фаворитом Мазарини — этот человек, как туча явившийся с юга, или же он будет унесен тем же ветром, который принес его сюда. Все этого ждали, все этого желали, и министр ясно чувствовал, что все любезности, весь почет, которые его окружали, прикрывали собой ненависть, замаскированную из страха или расчета. Он чувствовал себя плохо, не зная, на кого рассчитывать, на кого положиться.

Даже сам принц де Конде, сражавшийся за него, не пропускал случая унизить его или посмеяться над ним. И даже разок-другой, когда Мазарини хотел показать свою власть перед героем Рокруа, принц дал ему понять, что если он и поддерживает его, то не из убеждений и не из пристрастия к нему».

Великий Конде действительно был крайне недоволен своим положением. Он ждал для себя больших назначений и денежных наград. Однако фаворит королевы Анны Мазарини лишь делал вид, что идет ему на уступки, удерживая принца от открытого выступления, которое могло быть поддержано армией, буквально обожавшей своего победоносного командира. С этой целью он распускал слухи о своем желании оставить государственные дела и покинуть королевство, щедро дарил принцу де Конде и его родственникам пустословные обещания, а сам тем временем готовил ответный решительный ход.

Дело в том, что Парламент уже успел понять, что принц де Конде и его знатные сторонники действуют из чисто личных интересов и серьезно рассчитывать на них невозможно. Именно поэтому Парламент пришел к мирному соглашению с правительством, и на короткое время волнение утихло. Таким образом, единственным опасным соперником Мазарини на этот момент стал приобретший слишком большой вес принц де Конде. Эти два незаурядных человека относились друг к другу резко враждебно. По словам непосредственного участника событий кардинала де Реца, «принц Конде был взбешен против Мазарини и уверен, что кардинал погубит государство, если предоставить ему свободу действий».

После того как устроился Рюэльский мир, принц де Конде стал вести себя по отношению не только к Мазарини (его он вообще считал плебеем), но и к Анне Австрийской так дерзко, что всем стало ясно, что произошел открытый разрыв между ним и двором. При этом, как очень верно подмечает де Куртиль в своих «Мемуарах графа де Рошфора», «принц де Конде имел мощную поддержку в Парламенте и среди народа. Его репутация, базировавшаяся на большом количестве одержанных им побед, притягивала к нему людей. Он был возмущен тем, как с ним обошлись, но его главным побудительным мотивом было желание сделать себе еще лучшую карьеру, чем у него была, что и показало его дальнейшее поведение».

В оппозиции, в которую встал принц де Конде, уже находились его знатные родственники — младший брат принц де Конти и муж их сестры герцог де Лонгвилль, которые в силу ряда обстоятельств сами реально возглавить движение не могли. Вот как характеризует их все тот же кардинал де Рец. По его словам, герцог де Лонгвилль «был умен и опытен; он легко входил во враждебные двору партии и еще легче из них выходил; он был малодушен, нерешителен и недоверчив», а де Конти — «как вождь партии был нуль и в движении участвовал лишь постольку, поскольку был принцем крови».

Принц де Конде — это было совсем другое дело. Он охотно вступил в переговоры с оппозиционерами, которые очень на него рассчитывали. Вместе с тем, как пишет де Куртиль, «одновременно со стремлением показать всем, что он непримирим с Мазарини, он тайно вел с ним переговоры, что говорило о том, что если удовлетворят его требования, он не только готов поддержать его, но и даже восстановить с ним дружеские отношения». Эти переговоры зашли в безнадежный тупик. Дело в том, что «амбиции принца были таковы, что он выдвигал все новые и новые требования по мере того, как удовлетворялись предыдущие».

В результате все закончилось тем, что в начале января 1650 года по приказанию кардинала Мазарини принц де Конде был заключен в тюрьму Венсеннского замка. Кардинал приказал арестовать также принца де Конти и герцога де Лонгвилля.

Только Мазарини мог нанести такой мгновенный и неожиданный удар. — Как мастерски накинули сеть: поймали разом льва, обезьяну и лисицу, — восхищенно заметил по этому поводу брат Людовика XIII Гастон Орлеанский, тоже претендовавший на французский трон.

Оставшиеся на свободе сторонники арестованных решили бороться за их освобождение. Так началась так называемая Фронда Принцев — ее виконт де Сегюр назвал «шутовской революцией». Эта фронда и в самом деле больше походила на перетасовку карт в колоде, в которой каждая масть только и делала, что враждовала между собой, заключая и разрывая союзы с другими мастями, что только усиливало чудовищную неразбериху.

В тюрьме три видных аристократа пробыли тринадцать месяцев, и в феврале 1651 года Мазарини вынужден был их освободить.

Освобожденный принц де Конде тут же встал во главе новой Фронды, объявив, что намеревается свергнуть Мазарини, стать у власти и даже обратить свои владения в независимое государство. Что касается королевы-матери и Людовика XIV, то он заявил: — Меня зовут Луи де Бурбон-Конде, и я не хочу потрясать корону.

Его ближайшим соратником стал его младший брат принц де Конти.

В сентябре 1651 года принц де Конде собрал на юге страны, в городе Бордо, дворянское ополчение, подчинил себе все южные провинции и стал готовить новый поход на Париж. Под его знамена встало немало французских аристократов, недовольных действиями правительства и лично кардинала Мазарини.