Патрис Лумумба - Николай Петрович Хохлов
Гизенга предложил Полин отправиться вместе с ним, но она отказалась. В октябре радио Леопольдвиля передало сообщение, что Антуан Гизенга скрылся из Леопольдвиля. На этот раз мобутовцы говорили правду: Гизенга уже находился в Стэнливиле.
В ноябре Патрис Лумумба переправляет письмо на имя председателя Генеральной Ассамблеи ООН. В нем он пишет:
«Политический кризис, развязанный главой государства 5 сентября 1960 года и продолжающийся до сих пор, угрожает привести Конго к полному развалу. Анархия и диктатура пришли на смену демократическому режиму, принятому конголезским народом 30 июня 1960 года. Незначительное меньшинство, консультируемое и финансируемое некоторыми иностранными державами, день и ночь проводит подрывную кампанию. Столица республики превратилась в настоящий сумасшедший дом, где горстка наемников непрерывно нарушает закон и порядок. Население Леопольдвиля живет в царстве террора. И днем и ночью производятся повальные аресты, за которыми следует высылка. Значительное число людей пропадает без вести. Люди, совершенно лишенные моральных устоев и патриотического чувства, которые заявляют, что они находятся на службе господина Касавубу, почти ежедневно совершают убийства, грабежи и насилия…»
Лумумба осудил провокационную позицию Соединенных Штатов. Он предлагал провести «народный референдум»… под наблюдением комиссии Организации Объединенных Наций. Ответа не последовало. 21 ноября солдаты Бинзы атаковали резиденцию ганских дипломатов в Леопольдвиле. На другой день Генеральная Ассамблея признала «полномочия» президента Касавубу.
Об ошибках размышлял и Лумумба. Вот Касавубу скрипучим голоском читает текст присяги: «Я клянусь соблюдать законы конголезской нации и поддерживать национальную независимость и целостность территории Конго». Он всегда зачитывал заранее подготовленные бумажки. Лумумба знал о тайных связях Касавубу с Юлу: в Браззавиле у «короля Каса» имелся свой особняк, где он проводил время, «отдыхая от политики и семьи». Два президента быстро уладили возникший было конфликт: сразу же после провозглашения независимости Конго со столицей в Леопольдвиле Юлу прислал ноту протеста, в которой просил изменить название Республика Конго, так как такая уже существует на правом берегу реки! Радио Браззавиля постоянно распространяло грязные вымыслы о Лумумбе: оно ни одного плохого слова не сказало о Касавубу. В последней передаче говорилось, что Лумумба получил новые миллионы «от коммунистических стран», а у него не было ни франка в кармане. Только сейчас, когда Полин подошла к нему и сообщила, что не на что купить дешевенькую чиквангу на обед, он вспомнил, что ни разу не получал положенное премьер-министру жалованье…
Касавубу отказался принять участие в панафриканской конференции. Но что мог сделать Лумумба? Разоблачать? Но это бы означало раскол, взрыв изнутри, которого только и ждали бельгийцы. Президент принадлежал к другой политической партии, и ему логикой вещей было положено иметь иные взгляды и оценки на все происходящее в Конго. Вступив в союз с АБАКО, Лумумба понимал, что эта улитка присосалась к Нижнему Конго и неохотно взирает на все то, что простирается за этим районом. Но некоторые лица из Бинзы состояли в партии Лумумбы, как и Виктор Нендака! Оба они заискивали перед Лумумбой, а на заседаниях руководящего комитета Национальное движение Конго обрушивались на Касавубу так, что Лумумбе приходилось вмешиваться и сдерживать их пыл. Как же они сговорились, на чем сошлись? Что остается от идейной убежденности? Они более жалки, чем Жюстэн Бомбоко: тот законченный хамелеон, он за один день способен перекраситься сто раз. Больнее переживать измену людей, на которых возлагал надежды…
Да, да, а потом руководители Бинзы познакомились с господином Кордье, который и помог совершить переворот, равный военному мятежу, отличающийся от последнего только тем, что был подготовлен в апартаментах шестого этажа отеля «Ройял», где размещен штаб «голубых касок». Бинза предъявила командованию ООН ультиматум, потребовав вывода войск ООН из военного лагеря в Леопольдвиле, доступа к военным арсеналам, введения полного контроля над аэродромами. И ООН с помощью Эндрю Кордье потеснилось, уступило. Войска Бинзы получили все необходимое для установления контроля прежде всего в столице, что имело решающее значение в низвержении центрального правительства.
В октябре глава государства подписал «Конституционный декрет-закон», которым предусматривалось (задним числом!) создание «коллегии генеральных комиссаров». В этом курьезном документе Касавубу предоставил сам себе право назначать и увольнять «генеральных комиссаров» и их заместителей, а функции конголезского парламента передал мобутовско-бомбоковской коллегии! Исполнительной властью премьер-министра согласно новому «декрет-закону» будет обладать председатель коллегии. Так Касавубу «подтягивал» конституцию под новый военный режим.
Солдатский переворот вовремя остановился — и в заданной точке.
Можно было поступить более сурово с Касавубу, Бомбоко и другими. Но тогда правительство распалось бы еще раньше, что послужило бы доказательством правоты теории о «неспособности» африканцев управлять доверенным им государством. Ставить на ключевые посты своих касайцев? Тогда вступили бы в силу обвинения в том, что Лумумба насаждает власть своего племени, обвинение, которое и без того сопровождало всю его деятельность на посту премьер-министра.
Он рассчитывал на эффективную помощь независимых африканских стран. Лумумба продолжал получать послания от президента Ганы Кваме Нкрума. Моральная поддержка обеспечена. Но девяносто девять процентов конголезцев, услышав это выражение, спрашивают: «А что это такое?» Ганские войска втиснуты в железные рамки командования ООН. В чем-то они помогли и продолжают оказывать помощь, спасая иногда сторонников Лумумбы от расправы. Габриэля Юмба, которого преследовали солдаты полковника Мобуту, упрятал в шкафу ганский офицер и спас его от неминуемой расправы. Ганский солдат, из числа охраняющих особняк Лумумбы, в нарушение строгих предписаний не вступать в контакты с Лумумбой сам вызвался сбегать в магазин и принес больному Роланду сладости. В таком положении участие особенно трогало. А генерал у ганцев английский…
Кто-то из иностранных корреспондентов пробрался в «Сюртэ насиональ», в управление службы безопасности, и оттуда позвонил Лумумбе.
— Передайте всему миру, — отчеканил обрадовавшийся Лумумба, — что я никогда и ни перед кем не капитулирую. Если я потерплю поражение в парламенте, что я почти исключаю, я создам оппозицию и через некоторое время свергну любое правительство, которое сколотит Касавубу. Теперь я не буду заниматься подсчетом голосов избирателей: у меня было достаточно времени, чтобы их взвесить на весах этих ужасных событий…
26 ноября к Лумумбе пришел Бернард Мунгу Дьяка, работавший у него начальником канцелярии. Они о чем-то совещались. Полин услышала одну фразу мужа: «Больше ждать нельзя».
А потом он читал строки из обожаемого им «Юлия Цезаря»:
Трус много раз до смерти умирает,
Храбрец вкушает лишь однажды смерть.
Из всех чудес, известных мне, считаю
Я самым странным страх людей,
Ведь знают же
