Николай Долгополов - Ким Филби

Вскоре Кернкросс поменял Блечли на другой род секретной деятельности. В центральном аппарате СИС он анализировал расшифрованные телеграммы немцев о работе их разведки в Советском Союзе и на Балканском полуострове. Знал многих немецких агентов и разведчиков по именам и псевдонимам. Надо ли говорить, что «знакомилась» с ними и советская разведка?

Кернкросс попал в свою стихию: множество материалов, поток информации, четкий анализ, передача документов связнику. Работать в СИС ему было легче, чем в Блечли-парк: по инструкции отработанные материалы должны были сжигаться, но указание это выполнялось далеко не всегда, учета расшифрованных и уничтоженных телеграмм не велось. Так что «Карел» часто передавал в резидентуру оригиналы, которые можно было не возвращать обратно.

Подчас его коллеги по СИС допускали явные небрежности. Раз в неделю, на своих вечерних дежурствах, он просматривал материалы, получаемые другими работниками из самых разных регионов. Так, однажды ему прямо в руки приплыл список английских агентов в Балканских странах.

А еще Кернкросс сумел достать ключи от сейфа собственного начальника, и когда тот отсутствовал, знакомился с материалами, которые не предназначались для глаз рядовых сотрудников…

Осенью 1944 года Центр особенно заинтересовали полученные от Кернкросса директивы Гиммлера. Фашисты предполагали создавать в Германии и оккупированных странах крупные подпольные группировки. Каждая должна была состоять из трех основных частей: разведки, саботажа и обеспечения собственной безопасности. Во главе — офицеры СС и преданные нацисты. Вся разветвленная организация строилась на принципе «пятерок». Для успешной легализации будущие руководители фашистского подполья могли уже в 1944-м подвергаться арестам, заключаться в тюрьмы и концентрационные лагеря. Всей этой сворой головорезов, обученных изготовлению и применению бомб, взрывчатки и даже химических ядовитых веществ, управляли бы заблаговременно скрывшиеся Гиммлер, Кальтенбруннер и Борман. Однако создать такую систему у гитлеровцев не получилось — этому помешало и предупреждение, переданное Кернкроссом.

Он проработал в СИС до конца войны, но связь с советской резидентурой не прервалась и после ухода Кернкросса со службы, когда он вернулся в министерство финансов, а затем и в министерство снабжения.

Одно время казалось, что возможности его резко сузились. Или не нашел «Карел» общего языка со связником, приехавшим на смену Крешину? Но потом, в 1947-м — новый всплеск. Сошелся характерами с разведчиком-новичком Юрием Модиным, полностью доверял ему. Методы работы Кернкросса оставались прежними: поздними вечерами где-нибудь на окраине Лондона «Карел», так и не прибавивший в техническом образовании, передавал документы связнику. Ночью их фотографировали, а ранним утром новая встреча, возврат сфотографированного. И опять встреча — через месяц.

По некоторым данным, Кернкросс снова по-настоящему развернулся в 1949-м. Вроде бы, занимая довольно скромный пост, он имел доступ к малозначащим финансовым документам. Однако касались они только создаваемой и на первых порах непонятной для СССР организации — НАТО. Но используя простую арифметику: сколько и куда направляются фунты из государственной казны, можно было отследить, на что конкретно тратятся широкой рекой льющиеся денежные потоки. «Карел» так поднаторел в этой секретнейшей бухгалтерии, что работал абсолютно безошибочно. Порой в Москве узнавали о предполагаемом вливании, к примеру, в норвежскую армию гораздо раньше, чем в Осло. Благодаря по-британски скрупулезным денежным отчетам удалось выяснить, какие огромные инвестиции вкладываются в производство атомного оружия. Перестало быть секретом и расположение атомных объектов: английские финансовые органы аккуратнейше следили, чтобы в самые разные страны деньги поступали точно в срок и по назначению. Следила за этим и советская разведка.

Да, Кернкроссу не хватало гениальности Филби, блеска умеющего наладить контакт со всеми Бёрджесса, интеллекта Маклина и аристократических связей Бланта. Но Кернкросс никогда не был и «скромным винтиком» в отлаженном разведывательном механизме. Он извлекал, исчерпывал до дна все ресурсы, до которых добирался с риском и с усилиями раба на галерах. То, что мог пропустить, оставить без внимания фонтанирующий новыми идеями Гай Бёрджесс, никогда не ускользало от пристального внимания Джона Кернкросса. Его невысокое положение чиновника среднего ранга компенсировалось смелостью и усердием. В разведке он совершал то же, что и в профессиональной карьере, — вопреки всему добирался до нужного результата.

Его рисуют бережливым от рождения шотландцем низкого происхождения. Но почему тогда Джон пользовался таким успехом у прекрасного пола? Среди его подруг жизни и красивая американка, затем игривая англичанка, а потом и верная жена. И если он был настолько скуп, то почему, как и четверо остальных, — конечно же и не подозревая о их отказе, — он отверг установленную ему в 1945-м пожизненную пенсию в тысячу фунтов стерлингов в год — сумму по тем временам солидную? Между прочим, его сотоварищам денег все же предложили чуть побольше. Даже Советы, возможно и без всякого умысла, капельку сэкономили на своем вернейшем друге. Не родственник же короля, как Блант.

Тут я подхожу к заключительной части саги о Кернкроссе. Пропущу уже описанное исчезновение Маклина и Бёрджесса, не повторюсь, рассказывая о допросах и мужественном поведении Филби. После войны МИ-5, поднаторевшая на отлове немецких шпионов, взялась за своих, и Кернкросс попал «под колпак» контрразведки. Замечал ли он наружку? Принял ли он всерьез первый допрос, устроенный ему в сентябре 1951 года? Уверен, что да. За 15, будем так считать, лет работы с нами Джон Кернкросс — «Моцарт», «Лист», «Карел» — превратился в опытного разведчика.

Особенно насторожили его вопросы о принадлежности к компартии. Об этом, по примеру американцев, и в Англии спрашивали всех и каждого, кто был раньше замечен «в левых».

Бытует версия, что все документы, собранные британскими спецслужбами о членах английской компартии, сгорели в канцелярии знаменитой лондонской тюряги «Скрабе». Название известное хотя бы потому, что из этой тюрьмы совершил фантастически дерзкий побег ныне здравствующий Джордж Блейк. Но правда ли, что все дела на членов компартии исчезли? Или это только вымысел, призванный притупить бдительность? Как бы то ни было, Кернкроссу доступ к секретным документам официально закрыли.

Всплыла и еще одна деталь. При обыске на квартире сгинувшего Бёрджесса обнаружили некие письма, вроде бы содержащие секретную информацию. Нашелся и свидетель, подтвердивший, что почерк их автора напоминает почерк Кернкросса. Но Джон сумел доказать, что никакой секретности бумаги не содержали — это всего лишь записки, которыми обменивались между собой госслужащие. Кернкросс «припомнил»: письма написаны аж в 1939 году! Обошлось без ареста, однако с государственной службы его быстро уволили.