Владимир Карпов - Вечный бой

Шатров едва не сказал: "И вы тоже не родились равнодушной тряпкой, а где-то набрались этого на своем коротком жизненном пути". Но вовремя остановился. Обидеть человека - значит загубить откровенность, и не только в этом разговоре, но и надолго в будущем. "Я поступаю не совсем правильно, - думал Шатров, - собрался изучать Судакова, а больше говорю сам. Надо, чтобы он говорил, а я только бы направлял его вопросами".

- Вот давайте вместе проследим вашу жизнь и попробуем определить, где и какие черты характера у вас формировались, а что от природы.

- Обстановочка не очень подходящая, для того чтобы меня раздевать и препарировать. Холодно.

- Ничего, - сказал Шатров. - Расскажите о себе: как жили, что делали, с кем встречались?

- Жил я просто и скучно - как все.

Опять молчание. "Не вовремя завел я эту беседу - невесело подумал Шатров. Он посмотрел на часы и с напускным беспокойством сказал:

- Однако мне пора. Договорим в другой раз.

Он шел по сырой, свежевырытой траншее - было темно и холодно. Ему казалось, что он очень плохой офицер, ничего не способен понять в людях. Он берется воспитывать Судакова, а сам беспомощный, бесхарактерный человек. Он приписывал себе много других слабостей, даже не подозревая, что эти муки познания человека только начинаются в его офицерской биографии, что будет он их испытывать и через десять и через двадцать лет, потому что нет на свете людей одинаковых, и, чтобы понять каждого, нужно делать каждый раз открытие. А открытия, как известно, не бывают без мук, страданий и радости победы.

8

Отбой учениям был дан через несколько суток. Войска собрались в поле. Проверяли технику и оружие. Предстояло совершить марш в расположение полка.

Офицеров вызвали в штаб на разбор учений.

Шатров приехал на одной машине с Зайнуллиным, Антадзе и Анастасьевым.

Офицеры штаба из-за отсутствия поблизости строений и деревьев поставили на плоскую высоту десятка два автомобилей, построили их буквой "С". На борта машин они развешивали многочисленные яркие схемы. Шатров удивился - когда успели так много начертить!

Разбор делал генерал Таиров. Офицеры сидели на песке, поджав по-восточному ноги. Как только Алексей опустился на землю, к нему подошел и сел рядом Берг. Шатров дружески пожал ему руку.

Генерал ходил вдоль строя машин, увешанных схемами, в руке генерала была длинная тонкая указка, которой он энергично водил то по одному, то по Другому листу. Таиров, несмотря на возраст и седую голову, был подтянут и строен. Он говорил громко и Уверенно, четко и коротко формулировал свои мысли. Генерал цитировал на память устав, приводил сложные теоретические выкладки, безошибочно называл номера частей, подразделений и фамилии командиров. Он ни разу не спутал оперативное время много, численных боев и не запнулся, произнося заковыристые местные названия населенных пунктов...

Когда генерал заговорил о неудачной атаке второго батальона, поднялся майор Углов. Шатров знал этот неписаный и не определенный уставом закон: если ругают подразделение - его командир должен встать. Алексей смотрел на стоявшего комбата и сгорал от стыда - это ему, Шатрову, полагалось сейчас стоять вместо Углова и краснеть на виду у всех. Лейтенант хотел было подняться, но вовремя понял, что это "рыцарство" будет выглядеть смешно и непонятно для окружающих.

Шатров видел, офицеры батальона косят на него недобрым взглядом, будто спрашивают: "Понимаешь ли ты, кто должен стоять вместо комбата?" Кроме этих осуждающих взоров лейтенант чувствовал - смотрит на него еще кто-то, смотрит пристально и пытливо, оценивая, как все это переносит он, Шатров. "Подполковник Ячменев", - уверенно определил Шатров и, подняв глаза, тут же встретил взгляд замполита.

Генерал меньше чем батальоном не имел возможности оперировать. Он предупредил в начале разбора:

- Действия командиров рот, взводов и сержантов оценить на полковых разборах.

Но, дойдя до встречного боя, Таиров вдруг весело сверкнул раскосыми глазами и подробно остановился на его завязке. Генералу очень понравились находчивость и смелый маневр во время боя с головной походной заставой.

- Кто командовал взводом и прикрывал фланг от контратаки? - спросил генерал.

Шатров знал - его хотят похвалить, но встать сразу после майора Углова было просто невозможно. Произошла небольшая заминка.

- Вставай, что же ты? - шепнул Антадзе.

- Товарищ Кандыбин, - негромко спросил генерал, - вы собрали не всех ваших офицеров?

Теперь уже поднялся полковник Кандыбин и, оглядываясь на своих подчиненных, сердитым взглядом спрашивал: "Кого же нет?"

Чувствуя, что совершает еще одну глупость и подводит на этот раз еще и командира полка, Шатров поднялся.

- Ага, вот он, - сказал генерал. - Скромность героя украшает, но, учитывая, что у нас очень мало времени, прошу отзываться побыстрее.

- Я не уверен, что вы имели в виду меня, товарищ генерал, - смущенно сказал Шатров.

- Прошу извинить, - тут же подчеркнуто вежливо сказал Таиров, значит, я не очень ясно выразился. Я имею в виду подразделение, которое встало на пути роты, заходившей во фланг атакующим. Вот здесь. - Генерал показал указкой на схеме. - Ваш взвод там был?

- Так точно, - ненавидя себя, готовый провалиться от стыда сквозь землю, подтвердил Шатров.

А Таиров, будто нарочно, принялся его расхваливать:

- Вы действовали энергично и умело. Особенно мне понравилось ваше решение отражать контратаку в пешем строю. Быстрота и находчивость ваша меня просто поразили. Люди против танков - соотношение, на первый взгляд, несравнимое. Но в той обстановке это был единственно правильный выбор. Если бы вы остались в бронетранспортерах - вас три танка, несомненно, расплющили бы всех разом.

Шатров еле выстоял, пока генерал говорил о нем. Алексею было жарко, пот выступил на лбу. Казалось, присутствующие встречают слова генерала неодобрительным гулом. Шатров был уверен - всеобщее презрение офицеров батальона ему обеспечено. Однако, когда кончился разбор учений, сослуживцы стали поздравлять его с успехом. Шатров рассеянно отшучивался, искал взглядом майора Углова. Он хотел подойти к комбату, извиниться перед ним; он еще не знал, что скажет майору, но необходимость признаться в своей вине и в том, что он сам себе противен, так и бурлила в груди лейтенанта.

Они встретились при посадке на машины, когда разъезжались к своим подразделениям. Шатров увидел комбата и умышленно остановился на его пути:

- Разрешите обратиться, товарищ майор?

- Слушаю вас, товарищ Шатров, - приветливо сказал комбат. - Сегодня вы у нас герой!

- Какой там герой... Простите меня, товарищ майор, за причиненные вам неприятности.