Павел Мальков - Записки коменданта Кремля

Я тут же позвонил Дзержинскому и доложил о своей находке. Феликс Эдмундович велел все продукты и папиросы передать Спиридоновой, а записку немедленно привезти ему в ВЧК.

Когда я приехал к Феликсу Эдмундовичу, он принялся меня расспрашивать о Сидоровой. К сожалению, я мало что мог сказать. Ни адреса ее, ни места работы я не знал, одни внешние приметы. Сама она о себе ничего не говорила, кроме того, что является родственницей Спиридоновой, а расспрашивать я считал неуместным.

Феликса Эдмундовича моя неосведомленность огорчила мало. Он даже был доволен, что я не задавал Сидоровой лишних вопросов. – Хорошо. Значит, не спугнул.

Больше всего интересовало Дзержинского, явится ли Сидорова еще, будет ли дальше носить передачи.

Я был уверен, что явится. Так мы с ней условились. Она хотела прийти даже на следующий день, но я ей сказал, что принимать передачи так часто не могу, и просил быть дней через пять.

– Вот и хорошо, – сказал Феликс Эдмундович. – Сделаем так. Когда она придет в Троицкую будку и позвонит насчет пропуска, ты ее пропусти, а сам тут же позвони мне. Принимать ее сразу не принимай, а подержи минут двадцать – двадцать пять в комнате дежурного, этого будет достаточно. Извинись, конечно. Скажи, что очень занят. Совещание там какое-нибудь у себя устрой или что-либо в этом роде, чтобы она видела, что ты действительно занят. Одним словом, что-нибудь придумай. Ясно?

– Ясно.

– Теперь насчет продуктов. Все проделай точно так же, как и в первый раз. Смотри, чтобы не обнаружить что-нибудь при ней, в ее присутствии. Продукты прими, условься о следующей встрече и отпусти ее с миром. Да! Не вздумай пойти на уступки, не разрешай приходить чаще, чем в первый раз. Это может ее насторожить.

Возвращаясь от Феликса Эдмундовича, я думал об одном: «Только бы не подвела Сидорова, только бы пришла!»

Наконец назначенный день наступил. Прошло утро, миновал полдень, Сидоровой не было. День кончился, наступила ночь. Ждать дальше не имело смысла. Итак, Сидорова не пришла. Придет ли вообще?

Феликс Эдмундович трижды звонил, спрашивал. Он был, казалось, расстроен не меньше моего, однако успокаивал меня: ничего, мол, посмотрим, что будет завтра. Но ни завтра, ни послезавтра Сидорова не появилась. Я потерял всякую надежду. Не справлялся больше и Феликс Эдмундович. Прошло три дня. Все, казалось, было кончено, ниточка оборвалась, как вдруг раздался звонок:

– Товарищ комендант, дежурный бюро пропусков. К вам гражданка Сидорова.

– Сидорова! Пришла таки…

Я велел выдать ей пропуск и тотчас позвонил Феликсу Эдмундовичу:

– Пришла! Получает пропуск.

– Пришла? Ну, действуй, как условились. Я немедленно вызвал своих помощников и устроил им длинный, нудный «разнос» по поводу всяких мелких неполадок, которые всегда случались. Сидоровой волей-неволей пришлось с полчаса просидеть у дежурного.

Окончив «совещание», я пригласил Сидорову, извинившись, что задержал се. В руках у нее был очередной сверток.

– Что ж это вы, – спросил я самым безразличным тоном, – не пришли в тот день, как мы условились?

– Ах, вы даже запомнили, на какое число назначили мне прийти? Это очень, очень любезно с вашей стороны.

Рассыпаясь в изъявлениях благодарности, Сидорова искоса внимательно посматривала на меня: придаю ли я значение тому, что она, рядовой и довольно надоедливый проситель, не явилась в условленное время.

Как мог равнодушнее, я заметил:

– Да нет, точно не запомнил, но мне казалось, что мы условились на вчерашний или позавчерашний день. Впрочем, это и не важно.

Давайте-ка ваш сверток.

Повторилась точно такая же процедура, как и в прошлый раз. Опять беглый осмотр в присутствии Сидоровой и тщательное исследование после ее ухода, опять записка, только теперь скатанная в маленький комочек, в мякише белого хлеба.

Передавая эту записку Феликсу Эдмундовичу, я не утерпел:

– Ну, как?

– Ты насчет своей Сидоровой? – Феликс Эдмундович устало, сдержанно улыбнулся. – Не беспокойся, все в порядке. Кстати, когда ты назначил ей прийти в следующий раз?

– Дней через пять – семь.

– Через пять – семь? Отлично.

На этот раз Сидорова явилась аккуратно в назначенный день. Сомнений не было: в прошлый раз она опоздала умышленно и проверяла, как я буду реагировать на это опоздание.

Прошло около месяца. Сидорова по-прежнему регулярно появлялась у меня в комендатуре со свертками продуктов – для Спиридоновой, и каждый раз то в котлетах, то в хлебе, то в папиросах я обнаруживал искусно заделанные крохотные клочки папиросной бумаги, исписанные мелким, бисерным почерком.

Ни одна из записок до Спиридоновой не дошла. Я аккуратно их изымал и передавал Дзержинскому. С содержанием записок я никогда не знакомился, не мое это было дело.

Однажды, когда я вручил Феликсу Эдмундовичу очередную записку, он сказал:

– Знаешь, между прочим, твоя «Сидорова»-то вовсе и не Сидорова. Это старая эсерка, опытный конспиратор, связник подпольной эсеровской организации. Затевают они побег Спиридоновой, так что будь начеку. Одно их беспокоит – почему Спиридонова молчит, не отвечает на их послания.

– Ну, что «Сидорова» не Сидорова и никакая не родственница Спиридоновой, это, Феликс Эдмундович, я предполагал с самого начала, а насчет остального, конечно, не знал. Только как же теперь быть с записками, если эсеры что-то пронюхали или заподозрили?

– О записках не беспокойся. «Сидорова» явится к тебе еще один раз, и все. Хватит.

Больше ты ее не увидишь…

Действительно, передав еще один сверток, «Сидорова» исчезла. Больше я ее не видел. Попытки эсеровского подполья наладить через «Сидорову» связь со Спиридоновой принесли пользу только нам, помогли разоблачить и ликвидировать нелегальную эсеровскую организацию.

Между тем и сама Спиридонова не сидела сложа руки. Чуть не с первых дней пребывания под стражей она принялась обрабатывать охрану. На что латыши народ кремневый, и то кое-кто поддавался ее искусной агитации. Мне постоянно приходилось менять часовых, охранявших Спиридонову.

Сама Спиридонова была упряма и самолюбива, никого не хотела слушать. В начале сентября явились ко мне бывшие члены ЦК левых эсеров Устинов и Колегаев и предъявили записку:

«Коменданту Кремля.

Допустить тт. Устинова на свидание со Спиридоновой и Саблиным.

Ни Устинов, ни Колегаев никакого отношения к левоэсеровской авантюре не имели. Подготовка к мятежу велась без их ведома, как без ведома и еще ряда левых эсеров, которых уже тогда Спиридонова, Камков, Карелин и прочие левоэсеровские главари считали слишком «обольшевичившимися».