Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6 - Сергей Владимирович Волков
Остатки красных, разбитых нами у Великокняжеской, Торговой и Песчанокопской, стали стягиваться туда.
Распропагандированное население Белой Глины частично само мобилизовалось, других взяли силой, образовав из них вместе с красными отрядами гарнизон в 9—10 тысяч человек. Ожидая наш подход, они спешно укреплялись вокруг селения, особенно в северной части, возводя окопы.
Всем распоряжался Жлоба со своей бригадой и отрядом матросов при ней.
В Песчанокопской частям Доброармии был дан трехдневный отдых, но нам (колонне Кутепова) пришлось воспользоваться этим отдыхом лишь частично. Как при взятии Великокняжеской, так и Песчанокопской, мы и тут получили задание обойти противника с целью его окружения.
Кутепов вывел нашу колонну обходным путем на юго-восток к Рассыльной, а оттуда на юго-запад на Павловское. Из Павловского повернули на север с тем, чтобы к утру 23-го, заняв исходное положение, атаковать Белую Глину с южной ее стороны. Остальные же колонны Боровского и Дроздовского из Песчанокопской, обхватив селение с севера, востока и запада, должны были быть готовыми атаковать его в указанное время, одновременно с нами.
С нами двинулась и конница Эрдели. В ее задачу входило уже 22-го занять станицу Новопокровскую и станцию Ея, прикрыв нас с этого направления, а также отрезать возможное отступление красных по железной дороге из Белой Глины.
Ночным маршем из Павловского утром 23-го мы стали подходить к южным окраинам Белой Глины. Селения еще не было видно. Постепенно стало рассветать. Мы стали готовиться к разворачиванию. Приказ до указания не стрелять и щадить патроны. Отряд наш небольшой (дивизия Кутепова), состоял из полка кубанских стрелков, имел пулеметы и два орудия. Марковский полк нашей дивизии еще к этому времени не подтянулся к нам. Кутепов принял на себя непосредственное руководство боем.
Я приступил к отдаче моих распоряжений и указаний командирам пулеметных взводов – все пулеметы на боевую линию. Указал, кому стать на флангах. На каждый пулемет выдать по три ленты. Мало! Могут быть расстреляны в несколько минут. Но я был спокоен. У меня был хорошо подобран, за время боевых страд, состав командиров, и их пулеметные урядники из господ офицеров знали цену каждого патрона и зря не выпускали их в воздух, а били прямо в цель. Это с одной стороны, а с другой, если нужно будет, то у них найдутся еще и другие три ленты. Дело в том, что сама жизнь породила это явление на протяжении всех наших походов. Нехватка боевых припасов и выдача их под контролем заставила пулеметчиков прятать часть «добычи» про запас, и каждый для своего взвода. На это явление, видя неоднократно в тяжелые моменты боя его благоприятные результаты, я молча закрывал глаза, тем более что я мог пожаловаться на мою «хозяйственную часть», которая неплохо справлялась со снабжением огнеприпасами, да и пулеметчики тоже ревниво следили за этим и захватывали после боев запасы не только для себя, но отдавали и в общий запас.
Оставив наши обозы в указанных местах, сняв все пулеметы с тачанок, мы стали занимать свои места в начавшей уже разворачиваться цепи.
Молча двинулись в направлении селения. Все ближе и ближе. Нас уже заметили. Открылся по нас беспорядочный, но недействительный огонь красных.
Все вперед и вперед. Уже ясно обозначились дома. С нашей стороны ни одного выстрела. Продвинулись еще вперед и залегли. Со стороны красных огонь умолк. На поле предстоящего боя тишина. Обе стороны выжидают. Кутепов остановился непосредственно позади цепи. Вправо от него остановился и я. Моя связь залегла рядом. Вдруг видим – и уже простым глазом – на стороне красных появилось несколько всадников. Я подсчитал – три. Стали метаться вдоль цепи красных, отдавая распоряжения. Комиссары – определили мы.
Медленно и тяжело стала подниматься цепь, и мы увидели не одну, а три густые, расположенные одна за другой на небольшой дистанции; продвинулись немного в нашем направлении и снова залегли. Мы молчим. В момент их передвижения я приложил мой «цейс», чтобы лучше их рассмотреть. Если сравнить с ними нашу одну довольно редкую цепь, картина получалась довольно жуткая. Даже в бинокль казалось, что люди касаются друг друга плечами. «Зато какая прекрасная цель», – мелькнуло у меня. Я посмотрел в сторону Кутепова. Поняв мой взгляд, он молча кивнул мне. На нас смотрели из нашей цепи. Ждали сигнала открыть огонь. Вижу – пулеметы готовы к открытию огня, ленты вставлены. Стрелки в цепи вот-вот спустят курки. Но Кутепов молчит и молча смотрит вперед. Так проходят томительные минуты.
Вдруг видим, что у красных началось какое-то движение – вдоль их цепей туда и обратно стали мотаться их комиссары, отдавая какое-то распоряжение. Назрел момент!
– Огонь! – бросает Кутепов.
Поле сразу ожило. Застрекотали пулеметы, а в их стройное пение сразу врываются ружейные залпы, переходящие затем в регулярный стрелковый огонь. Момент – и отозвалась наша артиллерия: шрапнельные разрывы над цепями красных. Мы начали косить, поражая одновременно все их три линии. Видим – задние дрогнули и стали отдаляться от цепи в направлении селения, увлекая своим примером и других. Скашиваем двух конных комиссаров, третий поскакал в селение, а за ним гурьбой бросились и передние цепи. Мы – следом за ними. Побросав оружие и не оказывая более сопротивления, красные сдаются и целыми толпами выводятся за окраину селения и выстраиваются нами в поле. В наши руки попадают до 3 тысяч пленных.
Очищаются дома и дворы, главным образом последние, куда попряталась часть красных. Жители наглухо позакрывались в домах, и никого на первых порах не видно.
Просеиваем селение в направлении его северной части. Там на его подступах еще идет бой с красными, которых теснят части Боровского и Дроздовского. Они берут еще до 2 тысяч пленных. Часть красных прорывается у них (со стороны Боровского) и уходит на Горько-Балковскую и дальше в направлении Тихорецкой.
Я двигаюсь с моей связью и подошедшим ко мне пулеметным взводом по довольно широкой улице, идущей от середины окраины внутрь селения. Улица обрывается: справа водоем довольно большого размера, поросший камышом, впереди и слева ограда. То было кладбище. Слышу беспорядочную стрельбу и свист пуль вокруг нас. Противника не видно, но кругом стрельба. Свист пуль справа и навстречу, а кто-то отвечает и слева. Вдруг слышу голоса: «Выходи, выходи», затем выстрелы.
Один голос совсем близко от меня. Оглянулся направо и вижу на выступе последнего дома (на срубе), уперев удобно свое ружье и целясь в направлении камышей, наш стрелок добавляет:
– Ничего не будет, выходи!
Осмотревшись, а это заняло секунды,
