Александр Костин - Сталин против партии. Разгадка гибели вождя

Уже после окончания войны — 12 мая 1945 года он назначается начальником политотдела 4-го Украинского фронта и в этой должности активно занялся подготовкой сводного полка для участия в Параде Победы 24 июня 1945 года. К этому времени он был награжден вторым орденом Боевого Красного Знамени и орденом Богдана Хмельницкого — за освобождение своей родной Украины.

После окончания войны 4-й Украинский фронт был преобразован в Прикарпатский военный округ и Брежнева назначили начальником политотдела округа. Однако в мае 1946 года Министерство обороны приняло решение объединить Прикарпатский и Львовский военные округа со штабом во Львове. Брежнев подлежал увольнению из армии, как и многие другие высокопоставленные армейские политработники. Всех отставников отзывали для партийной, государственной и хозяйственной руководящей работы, для чего их собрали в Москву, где и происходило распределение отставников. Занималось этим ответственным делом Управление кадров ЦК ВКП(б) совместно с Главпуром Вооруженных сил. Там и решилась дальнейшая судьба Брежнева при следующих обстоятельствах.

При открытии совещания, проходившего в Кремле, присутствовал Сталин, обративший внимание на статную фигуру генерал-майора в первом ряду. Нагнувшись к Хрущеву, сидевшему слева, Сталин обратил и его внимание на Брежнева.

— Смотри, какой красивый молдаванин, не знаешь кто такой?

Хрущев ответил, что он прекрасно знал Брежнева, поскольку до войны тот работал под его началом в качестве секретаря Днепропетровского обкома партии по обороне. При этом не преминул добавить, что желательно направить Брежнева снова в Днепропетровск, для восстановления промышленных предприятий которого требуется не только хороший организатор, прошедший суровую школу войны, но и грамотный инженер, коим является приглянувшийся Сталину статный «молдаванин». Однако Сталин предложил свой вариант дальнейшего использования указанных Хрущевым качеств Брежнева.

— Я думаю, что поручить ему Днепропетровскую область пока рановато. Нынешний первый секретарь А. Найденов неплохо справляется со своими обязанностями. А вот возглавить Запорожский обком КП(б)У — будет в самый раз. Если он хороший металлург, так пусть восстановит для начала «Запорожсталь», а там посмотрим.

С тех пор Сталин пристально следил за работой своего назначенца, о чем, естественно Брежнев даже не подозревал. Об этом событии он вспоминал:

«Шло жаркое лето 1946 года. В тот год партия направила меня в Запорожье. Мне поначалу было поручено ознакомиться со всеми делами области, обратив особое внимание на строительство и сельское хозяйство. ЦК партии выдал мне соответствующий мандат, и я, не теряя времени, выехал в область…

На XI пленуме Запорожского областного комитета КП(б)У, в котором я, после предварительного ознакомления со стройками, принимал участие… по рекомендации Центрального Комитета ВКП(б) меня избрали первым секретарем Запорожского обкома партии. Это было 30 августа 1946 года»[106].

Время для всей Украины, но особенно для Запорожской области, было исключительно тяжелым, страшная засуха погубила урожай. Разоренная страна не могла оказать заметной помощи, люди в сельской местности голодали. Население области было относительно небольшое, около миллиона человек, в основном селяне, в столице области — менее трехсот тысяч, но промышленность там была сосредоточена очень важная. А работники— преимущественно женщины, немалая часть которых — вдовы.

Брежнев к тому времени был уже достаточно опытным руководителем, чтобы отличить «главное звено» в своих многочисленных обязанностях. Ясно, что истощенным от недоедания колхозникам нужно помочь, но за промахи в работе тогда не слишком-то ругали, страна и ее народ привыкли к бедствиям. А вот за промышленное развитие спрос был особый. Тем более что в Запорожье часть этой самой промышленности была напрямую связана с оборонкой. А с такими делами в сталинское время не шутили.

Вот на эту сторону дела новый первый секретарь и налегал с особой силой. Осторожный и осмотрительный, он прислушивался к мнению не только высшего начальства — Сталин все-таки далеко и высоко, — но и своего непосредствен-нота, которое находилось в Киеве. Хрущев был крут и скор на расправу, о чем знала вся Украина. Вот почему, выступая с официальной статьей в областной газете «Большевик Запорожья», Брежнев велел своим помощникам вставить следующую предупредительную фразу:

«Великая поддержка оказана области со стороны ЦК КП(б) и правительства Советской Украины во главе с верным соратником великого Сталина Никитой Сергеевичем Хрущевым. Повседневную заботу и помощь ощущают трудящиеся в своей работе со стороны ЦК ВКП(б), нашего Советского правительства и лично товарища Сталина».

«Наш Никита Сергеевич» лесть любил всегда, задолго до 13 октября 1946 года, когда эта простоватая и провинциальная даже по киевским меркам почтительная реприза была ему преподнесена. Ясно, что ему о том доложили, и ясно, что это ему пришлось по душе — простой и глуповатой. Но Брежнев был не прост: Хрущев Хрущевым, но и товарища Сталина, верховного вождя, он тоже тут своевременно и скромно-почтительно помянул.

Как вскоре выяснилось, не зря. Три десятка лет спустя, находясь уже не только на вершине, но и на исходе своей неописуемой политической карьеры, Брежнев вдруг вспомнил один незначительный вроде бы, но крайне характерный для описываемой эпохи эпизод. Нет ни малейших сомнений, что то были именно его личные воспоминания, а не старания литзаписчиков, ибо подобное свидетельство может быть только сугубо личным. Или не сохраниться в памяти вовсе. Брежнев вдруг вспомнил весну 1947 года: «Во время сева, помню, возвращался из Бердянска… заехал в Пологовский район. Беседуя с секретарем райкома Шерстюком, спросил, как идет сев, что с техникой, а он, смотрю, как-то мнется.

— Ты что, Александр Саввич? Говори прямо, что у тебя?

— У меня порядок… Вы радио слышали утром?

— Нет, а что?

— В «Правде», понимаете, в передовой разделали нас. За низкий темп восстановления «Запорожстали». Формулировки очень резкие.

Помолчали.

— Так… — говорю. — Значит, будет звонить Сталин. Надо ехать.

Ночью мне действительно позвонил И.В. Сталин, и разговор был серьезный. То, чего мы успели добиться, что еще недавно считалось успехом, обернулось вдруг едва ли не поражением. Изменились обстоятельства — не у нас в области, а в стране и в мире. Сроки ввода всего комплекса, который должен был производить стальной лист, нам перенесли на ближайшую осень, темпы строительства предписали форсировать. Я уже говорил, что это связано было с «холодной войной»[107].