Лидия Чуковская - Из дневника. Воспоминания

К семейной жизни он, видимо, привыкнуть не может, хоть очень интересно говорил о сыновьях: «Ермолай – хозяин жизни, захватчик, а Игнат – он богатырь, красавец, ему 10 месяцев – и его не поднимешь, – но скорбное выражение рта, как будто предчувствие горькой судьбы». Кажется (слыхала от других), намечается третий младенец. Но при том жалобы: «Я сейчас жил в Борзовке, и мне так отлично работалось, а приехал на дачу – 6 дней пустых, ничего не могу – самолеты низко летают, мы просчитались». И все расспрашивает меня, как в этой квартире, в какой лучше комнате работать… Квартира расположена гениально, но он еще не понимает, что работать вообще можно только в пустой квартире.

1 июля 73, Москва, «тупик». Вчера был А. И. Молодой, загорелый, торопящийся, собранный; по квартире не ходит, а движется как-то прыжками. Со мной минут 10 поговорил о Люше, потом пошел к ней. Я его спросила: как он решил поступить с анонимными письмами? Решил так: написать в местное (кажется, 108-е) отделение милиции, т. е. Угрозыск, а копия – Андропову. Что вот, мол, он получил такие-то анонимки; что ему известно – вся его почта читается, и он возлагает ответственность на них.

Думаю, это верно.

20 августа, 73, дача, понед. Приехала – а тут Ал. Ис. Я всегда становлюсь счастливой, повидав его – хотя он приехал и на этот раз совсем не для меня. Но – видела, слышала – этот колоссальный заряд ума и воли.

Вести всё плохие.

Ему отказали в прописке, заявив, что он должен подать заявление не в милицию, а в какой-то совет при Моссовете.

Третье письмо с угрозой убийства.

24 августа 73, пятница, Переделкино. Оказывается: когда А. И. и Люша шли вместе на станцию (по ул. Серафимовича, на Мичуринец), им повстречались на дороге Атаров и Катаев. Те стояли. А. И. спросил у Люши.

– Кто это?

Люша ответила. Тогда он:

– Я пройду с опущенными глазами.

Л.:

– Почему? Разве вы перед ними виноваты?

Они пошли. Катаев сказал:

– Здравствуйте, Люша!

Атаров:

– Здравствуйте, Люшенька.

И ни один:

– Здравствуйте, Ал. Ис.

Попомню я это Атарову. Лет 7 назад он как-то сказал мне: «Иду я по Тверской и вдруг вижу: впереди меня идет Солженицын. Он сам. Просто идет передо мной по улице. Идет великий человек, и я его вижу».

Затем он познакомился с Ал. Ис. у нас на 90-летии.

И вот теперь он видит знакомого великого человека и не кланяется.

А с великим человеком худо. Л. очень встревожена самим его визитом – безо всякого дела он не ездит, а тут вдруг приехал.

Ночью «Голос Америки» передал, что Солженицын обратился с гневным письмом в министерство по поводу отказа в прописке. И что друзья говорят: «Он на улице».

Я решила пригласить его к нам. Место, слава богу, есть: чужих нет. Устроимся. Я готова переехать в Пиво-Воды. Он ведь города не переносит – конечно, он будет в городе, потому что Аля на днях родит – но пусть ему будет куда сбегать.

Повредит Музею? Может быть. Но, по крайней мере, это будет славная кончина.

31 августа, пятница, Москва, 6 ч. вечера. Письмо в газете против Солженицына. Подписи: Сафронов, Кешоков, Михалков и проч.; Симонов – не знаю, как его назвать; Катаев – профессиональный злодей, и среди всех новинки: Залыгин и Быков, которых в своем интервью назвал среди серьезных прозаиков А. И.61

15 сент., суббота, дача. Но потрясло меня совпадение моих мыслей с классиком. (Уже не впервые.) Вчера я ужаснулась Брандту, а сегодня прочла его письмо о Мире и насилии, в котором он высказывает ту же мысль. Это, кажется, уже не первый раз.

21 сентября 73, пятница, дача. Не помню, записала ли я, что приезжал классик – улаживать свой «конфликт» с Л. – и заодно сообщил мне, что «Гнев»62 теперь после переделок ему нравится…

А я почти ничего после разговора с ним и не меняла вовсе.

Замечательное по силе и краткости выражения письмо Ал. Ис. – Сахарову63. Одно неудачное слово: «заверяю» (Мы все время заверяли т. Сталина и пр.).

1 ноября 73, воскресенье. Переделкино. Он прожил у нас 21/2 дня. Уверена, что ему было очень хорошо. Все границы четко оговорены были заранее, и я их не нарушаю. Вообще для меня чуть напряженней: телефон ему слышен (надо удлинить шнур и уносить в ванную); затем боюсь, если кто ко мне придет – будут слышны голоса. Без четверти 2 и без четверти 6 он ест в кухне и слушает, закрыв дверь, радио – я туда в это время не хожу. Привез все свое, сам варит, предлагать ему не следует. Один раз слушали радио вместе: он позвал меня, передавали «Мир и насилие». Поставил на холодильник мой транзистор и свой. Стоял, держа в руках рукопись и проверяя, что пропустили. Пропустили немногое, и он остался доволен. Интересно было смотреть на него в ту минуту, когда дикторша извинялась перед ним за сокращения. Прямо ему в лицо.

Ведет он себя по утрам, пока я не встану, беззвучно. Сразу ввязался в хозяйство: сам очистил дорогу от снега, починил дверь в котельную, объяснив мне, что дверь непременно должна быть заперта и пр.

Вошел ко мне в комнату с крошечным листком в руках:

– Слышите ли вы, когда я встаю?

– Где у вас стамеска? и т. д.

Очень деловит.

Я так радовалась новому смыслу, который приобрела его присутствием «Митина» комната.

Но кончилось все худо.

Умер его тесть – Давид Константинович – и ему ехать домой. Кроме того, он натер себе ногу (как я потом узнала, мочалкой! у него загадочная кожа и часты язвы). Последний день ходил по дому босой. Вот тебе и богатырь! Больно мне было видеть, как он, натянув на язву башмак, с тяжелым чемоданом, пошел пешком на вокзал.

Похороны сегодня.

Интересное сказал:

– Если бы ко мне ворвались арабы, я с ними не беседовал бы, как А. Д., а стукнул бы табуреткой сначала одного, потом другого64.

Посетовал о замене на могиле К. И. «Кресты были хороши». – «Да», – сказала я.

Объяснил, почему принял мое приглашение, а не Ростроповича – пожить у него зиму:

«Вы уже перешли черту, а он еще нет».

Я возгордилась.

20 ноября 73, Москва. Ал. Ис. у нас – это радость. Мы не общаемся, но мне радостно знать, что переделкинская тишина используется по назначению. Кроме того, нельзя не любоваться его умением все и всех подчинить своей работе; подчинил и нас с Кларой65. Умеет работать; умеет, не тратя времени, слушать радио (готовит себе еду в кухне и слушает); умеет много часов быть на воздухе. А я-то…

5 декабря 73, среда, Переделкино. Единственная радость – наш добрый домовой. Он сегодня с утра звонил отсюда Люше, что приготовил какую-то лопаточку, чтоб сбивать лед на ограде могилы и что мы поедем вместе (угадал, почуял, что мне с ним там быть радость). И мы опять были там вместе – с горы, двух берез – потом он лопатой, я веником; а потом мы вместе вниз, между высоких снежных шапок на крестах и оградах – к машине.