На внутреннем фронте. Всевеликое войско Донское (сборник) - Петр Николаевич Краснов
На Дону начали готовиться к встрече так давно и так жадно ожидаемых союзников. И казалось, что яркое солнце появилось в хмурые и холодные осенние ноябрьские дни.
Глава XIII
Положение Добровольческой армии на Кубани. Смерть лучших вождей этой армии генерала Маркова и полковника Дроздовского. Генералы Покровский и Шкуро. Отношения к Кубани и Дону. Требование признания Доном над собой власти генерала Деникина
После освобождения Екатеринодара и созыва Кубанской Рады положение Добровольческой армии на Кубани стало двойственным. Кубанское войско, видя быстрые успехи Донского войска в государственном строительстве, мечтало освободиться от опеки Добровольческой армии и начать устраиваться так же, как и донцы. Оно и план государственного устройства взяло донской. Устроило у себя военное училище, приступило к устройству офицерской школы, создавало политехнический институт и мечтало о своем университете. Рада разбилась на два главных течения: украинское и самостийное. Украинцы уговаривали кубанцев совершенно слиться с ними и стать частью Украины. Об этом вели переговоры председатель Рады Быч и Рябовол. Самостийники стояли за устройство федерации, в которой Кубань была бы совершенно самостоятельной, и для проведения этого они искали тесного союза с донскими казаками. И те, и другие соединялись в одном – в стремлении освободиться от опеки генерала Деникина. Умеренная часть Рады – фронтовые казаки и войсковой атаман Филимонов – держались за добровольцев. Они боялись остаться одинокими в борьбе с большевиками, хотели за счет добровольцев освободиться от большевиков. Атаман Филимонов всем был обязан генералу Деникину, но для казаков он был ничто. Война выдвинула своих героев, кумиров народной толпы. Жадный до наживы кубанский казак боготворил тех вождей, которые добычей считали не только оружие и снаряды, но и имущество магазинов и кооперативных лавок занятых городов и сел, которые налагали на жителей контрибуции, взыскивали их и делились полученными деньгами с казаками. Такими вождями были генералы Покровский и Шкуро. Тот самый Покровский, который в апреле пробовал самостийничать перед генералом Корниловым, стал послушным слугою у генерала Деникина. Характера он был решительного и в основу войны положил грабеж. Когда соединенный Доно-Кубанский отряд переходил весною 1918 года снова в Кубанскую область, генерал Покровский до основания взорвал фундаментальный железнодорожный мост через реку Кубань лишь для того, чтобы донцы не перешли в Кубань и не стали там требовать своей части добычи. Пока в его отряд входили донские части, между кубанцами и донцами были постоянные споры из-за добычи.
Другой кумир кубанцев был генерал Шкуро. Молодой еще человек, он в русско-германскую войну командовал партизанским отрядом при 3-м кавалерийском корпусе. Как и все партизаны в эту войну, он ничем особенно не отличался. Во время войны с большевиками он выдвинулся быстрым освобождением и такою же быстрою сдачею Кисловодска. Однажды в изнемогавший под большевистским гнетом Кисловодск с гор спустился небольшой конный отряд, предводительствуемый элегантно одетым в свежую черкеску молодым офицером. Большевики после недолгой перестрелки бежали. Отряд вошел в город и сейчас же расклеил афиши об освобождении города от большевиков частями Добровольческой армии Шкуро. Начальник отряда – это и был Шкуро, – сам тогда затруднявшийся, в каком чине он находится, потому что его подлинный чин есаула казался ему слишком малым, ходил по парку, ездил по окрестным станицам, поднимал против большевиков Терское войско. Он потребовал, чтобы скрывшиеся по подвалам и закуткам генералы и офицеры открыли свое звание и явились к нему регистрироваться. Это была очень неосторожная и преждевременная мера. Население с удивлением узнало, что многие сапожники и ремесленники – люди в больших чинах. Шкуро собирал деньги на продолжение борьбы, был кумиром кисловодских дам как освободитель… Но когда из гор загремела по Кисловодску большевистская артиллерия, а терские казаки Волгского полка из Пятигорска не то держали нейтралитет, не то примкнули к большевикам, Шкуро так же быстро, как пришел, так и скрылся, уведя с собою незначительную толпу кисловодских «буржуев».
Большевики снова вошли в Кисловодск и жестоко расправились с офицерами. Тогда от их руки погиб и Рузский, один из главных виновников отречения царя и начала русской революции.
«Мне отмщение и Аз воздам!..»
Покровский и Шкуро нравились кубанцам. Они отвечали и духу Добровольческой армии – духу партизанскому.
По мере освобождения Кубанского войска от большевиков число кубанцев увеличивалось, и они преобладали над добровольцами. Ко времени прибытия союзников, то есть к ноябрю 1918 года, в Добровольческой армии считалось 351/2 тысячи кубанцев и 71/2 тысячи добровольцев. Не было прежних вождей Добровольческой армии.
Убит был и красиво, истинным героем умер генерал С.Л. Марков. 12 июня в одном из первых боев Добровольческой армии после отдыха на Дону в станице Мечетинской «предводительствуемые генералом Марковым части 1-й пехотной дивизии после упорного боя овладели мостом и станцией Шаблиевка. Задача, поставленная дивизией, составлявшей левый фланг Добровольческой армии, была блестяще выполнена. Враг бежал, но часть его артиллерии еще продолжала стрелять, и одним из последних снарядов был ранен генерал Марков».
Был ранен в ногу и умер от заражения крови в ростовском госпитале другой герой – рыцарь Добровольческой армии – Дроздовский.
Генерал Деникин становился одиноким. Покровский, Шкуро, новая знаменитость – генерал из рядовых казаков, окончивший всего учебную команду военного времени, Павличенко не могли быть ему ни советниками, ни помощниками, они сами нуждались в советах и руководстве, а генерал Деникин все более удалялся от армии и углублялся в политику.
В Новочеркасске политике не было места. Донской атаман определенно отмежевался от политики и искал только работников. Его кабинет управляющих отделами был совершенно пестрый. В нем были кадеты, были монархисты, управляющим отделом народного просвещения был левый социалист-революционер, почти большевик. Атаман одинаково разрешал собрания эсеров, кадетов и монархистов и одинаково их прикрывал, как только они выходили за рамки болтовни и пытались вмешаться во внутренние дела Войска. На Дону одновременно с эсеровской газетой «Приазовский край» выходил монархический «Часовой». На Дону разрешалось работать, но воспрещалось мешать работе других. «Общественные деятели», если они не были у дела, на Дону не ценились. С Дона был выслан М.В. Родзянко, и на Дону дали понять А.И. Гучкову, что ему делать там нечего.
Все это собралось теперь в Екатеринодаре. Генерал Деникин оказался в центре самых сложных и запутанных политических интриг. Он поставил на своем знамени «Единую и Неделимую Россию», и все то, что не совпадало с этим, было ему ненавистно, и он враждебно к этому относился.
Скоропадский был изменником, изменниками были все украинцы,
