Людмила Пожедаева - Война, блокада, я и другие…

Приехали туда. Все сельсоветы обзвонили: остались только раненые. Идем в больницу, где лежат наши ребята, а тут ведут немцев пленных (там, наверное, несколько десантов было). Стали отправлять раненых детей. Мы их отправили в Ленинград хорошо: с врачами, с медицинскими сестрами. А сами мы в Кировскую (Вятку) область поехали. Туда был эвакуирован не только наш район — там было около шестидесяти тысяч детей» (О погибших во время бомбежки в Лычково детях и количестве погибших детей в Демянске во время танкового прорыва она не упоминает ни единым словом. Примечание мое. — Л. П.)

Воспоминания

Пугали слухи об эвакуации детей. Были действительно отданы приказы об эвакуации детей. Набирали женщин, которые должны были сопровождать детей. Так как выезд из города по личной инициативе был запрещен, то к детским эшелонам пристраивались все, кто хотел бежать… Мы решили детей не отправлять и не разлучаться с ними. Было ясно, что отправка детей совершается в полнейшем беспорядке. И действительно, позднее мы узнали, что множество детей было отправлено под Новгород — навстречу немцам. Рассказывали, как в Любани сопровождавшие «дамы», похватав своих собственных детей, бежали, покинув детей чужих. Дети бродили голодные, плакали. Маленькие дети не могли назвать своих фамилий, когда их кое-как собрали, и навеки потеряли родителей. Впоследствии, в 1945 г., многие несчастные родители открыто требовали судить эвакуаторов — в их числе и «отцов города».

«Эвакуация» была насильственной, и мы скрывались в Вырице, решив жить там до последней возможности. Рядом с нами в Вырице жил и М. П. Барманский с семьями своих сыновей. Мы советовались с ним и вместе скрывали своих детей от эвакуации: мы — дочерей, а он — внуков.

Стон безымянных могил

В июле 1993 года с делом довольно бюрократическим — проверкой состояния памятников архитектуры и воинских захоронений — я отправился в командировку в Демянский район. Задание было несложным: за 10 дней все объехать, осмотреть памятники, а по возвращении заполнить длинные бумажные «простыни». В ту часть района, где расположены поселок Лычково и деревня Лужно, я попал только в самом конце своей командировки. Ехал с мыслью, что работа моя практически закончена: осталось осмотреть с десяток оставшихся памятников — и домой. И разве мог я подумать, что именно в Лычкове испытаю что-то похожее на потрясение?

На местном кладбище, сразу же за калиткой, мне в глаза бросилась довольно скромная могила с весьма скромной же надписью: «Ленинградские дети». Разглядывая ее, я не мог объяснить себе причину беспокойства, меня охватившего. На мой вопрос: «А, собственно, почему в Лычкове похоронены ленинградские дети?» — сопровождавшая меня сотрудница районного отдела культуры вкратце поведала эту историю. В 1941 году, рассказала она, эвакуировали детей из Ленинграда, на станции эшелон попал под бомбежку, убитых похоронили на здешнем кладбище. Сколько ребятишек погибло, — она не знает.

И вдруг все сразу стало понятно. Могила была безымянная. «Как же так, — проносились мысли в голове, — я видел много братских могил наших солдат, среди них есть тоже безымянные, и тем отраднее видеть на обелиске сделанную надпись, что в ней захоронен такой-то погибший, иногда даже есть фотография. А здесь, через пятьдесят с небольшим лет, не только нет имен погибших, но и сама могилка могла бы выглядеть получше. Неужели никто не пытался установить имена и фамилии похороненных детей? И вообще восстановить события, происшедшие на местной станции в 1941 году?» Я задал этот вопрос вслух, но ответить мне на него сотрудница не смогла, потому что не знала. Вернувшись в Новгород, я попытался найти хоть какие-то материалы об этой трагедии. Увы, обнаруженного оказалось до обидного мало.

В паспорте на это захоронение было написано: «Летом 1941 года в связи с угрозой установления блокады Ленинграда было принято решение эвакуировать часть гражданского населения и в первую очередь детей вглубь страны. Во время прохождения одного из специальных пассажирских поездов через станцию Лычково фашистская авиация подвергла его бомбардировке. Под бомбами погибло много детей. Их похоронили на территории гражданского кладбища. Количество захороненных, имена, фамилии не установлены» (выделено мною. — Г. А.).

Вот с этими сведениями я и начал свои дальнейшие поиски. Выступил на областном радио и вскоре получил несколько писем от жителей города и области. Как оказалось, этой темой занимались еще и до меня. Очевидцы писали в местную газету, обращались в райком партии, рассказывая о тех событиях, с единственной просьбой — вернуть из забвения имена детей. В одном из писем мне писали, что в Лычково в начале 70-х годов приезжал известный поэт Михаил Матусовский, опрашивал жителей и собирался написать поэму о детях Ленинграда и о погибших в Лычкове. На эту же тему снимался какой-то документальный фильм.

Я написал заметку в ленинградскую газету «Смена», и вскоре у меня уже было десятка полтора писем от очевидцев (тех бывших детей, кого в 1941 году эвакуировали из Ленинграда и кто остался в живых). Помимо этого я снова побывал в Лычкове, но уже с диктофоном, и записал воспоминания старожилов поселка о тех трагических событиях. К сожалению, у всех этих воспоминаний есть — с точки зрения историка — один недостаток: они не всегда полны. Через столько лет трудно вспомнить хронологию событий, забываются даты, имена, подробности, в памяти откладывается что-то одно, наиболее поразившее, а остальное забывается. Винить тут некого, тем более что участниками этой трагедии были в основном дети. Поэтому я попытаюсь хотя бы приблизительно реконструировать события полувековой давности, привлекая к этому упомянутые мною воспоминания, книги и архивные документы. Сразу хочу оговориться: у этой истории пока нет окончания… Я также еще не могу назвать точно число погибших детей, но имею возможность назвать несколько фамилий. Но об этом ниже.

Мне на глаза еще не попадался документ (а он должен быть!), который бы наконец пояснил: кем принято поистине беспрецедентное решение об эвакуации детей детсадовского и школьного возрастов (автор одного из писем, ссылаясь на книгу Гаррисона Солсбери «900 дней, осада Ленинграда», называет цифру 392 000) из Ленинграда. Без родителей, на довольно большое расстояние, в районы, которые, по сути, не были подготовлены к принятию огромного количества ребятишек. Немалое число эвакуированных попало в Демянский, Маревский, Молвотицкий, Валдайскй, Лычковский районы тогдашней Ленинградской области. Эту эвакуацию в дни, когда до блокады города оставалось более двух месяцев, когда немцев приостановили на лужских рубежах, никто не назвал ни паникерством, ни самоуправством. Я не припомню, чтобы из Москвы, да и не только из нее, эвакуировали детей. Госучреждения, заводы, фабрики, людей семьями — да, но чтобы вот так, как сделали в Питере!