Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя
Некоторые историки и публицисты трактуют столь поспешный отъезд как заговор. Намеренное неоказание помощи они считают причиной смерти Сталина. Уже многие десятилетия, начиная по крайней мере с известной книги А. Авторханова, существует версия о смерти Сталина как результате намеренного отравления, организованного Берией[378]. В современной России она особенно популярна у публицистов, специализирующихся на производстве сенсаций. Однако пока многочисленные заявления об «убийстве Сталина» остаются предположениями, сформулированными, в зависимости от культуры и профессионализма авторов, более или менее корректно.
Имеющиеся реальные факты между тем складываются в логичную картину смерти вождя, в которой нет места теориям заговора. Сталин был стар и нездоров[379]. Инсульт, ставший причиной смерти, судя по воспоминаниям врача, делавшего вскрытие, был результатом длительной болезни[380]. Вполне логично выглядели также действия соратников Сталина, не спешивших вызывать врачей. Не понимая, что происходит и какова реальная угроза жизни Сталина, они просто перестраховывались. Лучше многих других члены советского руководства знали о сталинской подозрительности и непредсказуемости, неоднократно ходили по краю пропасти, готовясь к опале, а значит смерти. В общем, в те мартовские дни и охранники, и Игнатьев, и «четверка» действовали так, как приучил их действовать сам Сталин: с оглядкой, в страхе, перекладывая ответственность на других.
Многие годы даже ближайшие сотрудники и друзья Сталина, прошедшие с ним долгий путь совместной борьбы, жили в состоянии страха. Их полное подавление и подчинение вождю было важнейшим условием существования диктатуры. Начав с уничтожения бывших лидеров оппозиций, Сталин в 1937–1938 гг. расстрелял значительную часть членов Политбюро. Тогда же погибли или были посажены в тюрьму ближайшие родственники некоторых уцелевших соратников Сталина. Покончил самоубийством брат Л. М. Кагановича[381], попала в лагерь жена Калинина. Это подавление потенциальных олигархов продолжалось и в послевоенные годы. В ходе «ленинградского дела» Сталин уничтожил собственных молодых выдвиженцев Н. А. Вознесенского и А. А. Кузнецова[382]. Тогда же арестовали жену Молотова. В последние месяцы жизни Сталин обрушил свой удар на Молотова и Микояна, фактически отлучив их от власти. Лишь смерть Сталина предотвратила вполне возможные новые чистки в рядах высшего руководства.
Практически все советские лидеры в разное время прошли через ритуал унижения, покаяния и клятв в верности вождю. Сталин подвергал их опале и вновь приближал, щедро раздавал выговоры, устраивал публичные политические «порки» в печати и на различных собраниях. Временами Сталин впадал в ярость. Министр внешней торговли М. А. Меньшиков на одном из заседаний разозлил Сталина тем, что не расслышал его вопрос. «Он гневно взглянул на меня и запустил что есть силы толстый карандаш, который держал в руке, вдоль по столу в моем направлении. На мгновение все застыли в ожидании дальнейшего развития событий», – вспоминал Меньшиков[383]. Министр госбезопасности С. Д. Игнатьев после смерти Сталина жаловался на постоянные выволочки: «Товарищ Сталин в еще неслыханной мной резкой форме выругал меня площадной бранью, назвал идиотом»[384]. Писателя К. Симонова, присутствовавшего на пленуме ЦК в октябре 1952 г., поразил яростный, «почти свирепый» и «невоздержанный» тон речи Сталина, обличавшего Молотова и Микояна[385]. Сталинский гнев и непредсказуемость, особенно в последние годы, стимулировались его болезненным состоянием – прогрессировавшим атеросклерозом.
Жизнь высших руководителей и чиновников из окружения Сталина проходила в позолоченной клетке. Вольные распоряжаться судьбами своих подчиненных, они находились в столь же бесправном положении по отношению к Сталину. Охрана, средства передвижения (автомобили, поезда, водные суда), получение и отправка корреспонденции, специальная телефонная связь, содержание и снабжение дач и квартир – все это было в руках органов госбезопасности, непосредственно подчиненных диктатору. Не довольствуясь этим, Сталин, судя по некоторым свидетельствам, периодически поручал чекистам устанавливать у некоторых членов Политбюро прослушивающую аппаратуру[386].
Однако, несмотря на подавление коллективного руководства, в системе сталинской диктатуры постоянно и неизбежно воспроизводились элементы олигархии, потенциально отрицавшие единовластие. Соратники Сталина, хотя и утратили основные политические позиции, обладали определенной административной автономностью. Возглавляя крупнейшие ведомства, они самостоятельно решали многие оперативные вопросы руководства страной. Причем эта тенденция усиливалась по мере того, как сам Сталин в силу физического дряхления сокращал свое участие в повседневном администрировании. Сталин осознавал эту угрозу. Писатель К. Симонов со слов очевидца записал характерные высказывания вождя о соратниках:
[…] Если у них есть между собой разногласия, стараются сначала согласовать между собой разногласия, а потом уже в согласованном виде довести до моего сведения. Они понимают, что я не могу все знать, и хотят сделать из меня факсимиле. Я не могу все знать. Я обращаю внимания на разногласия, на возражения, разбираюсь, почему они возникли, в чем дело. А они прячут это от меня. Проголосуют и спрячут, чтоб я поставил факсимиле. Хотят сделать из меня факсимиле[387].
Для разрушения этой круговой поруки Сталин выработал метод, который можно назвать интервенцией без правил. Подчиненные диктатора никогда не знали, какой вопрос и в какой момент может вызвать его интерес. Не знали, какой будет реакция вождя на то или иное решение. Это позволяло Сталину держать аппарат и свое окружение в напряжении, заменять отсутствие полного контроля (невозможного в принципе) постоянной угрозой выборочного контроля. Важную роль играла многоканальность информации, поступавшей Сталину. Многочисленные советские ведомства, включая партийные учреждения, прокуратуру и госбезопасность, фактически следили друг за другом. Демонстрируя Сталину свою бдительность и эффективность, они писали друг на друга своеобразные бюрократические доносы, рьяно выявляли недостатки в «чужом глазу».
Репрессии, угрозы наказания, гнев и капризы Сталина делали участь высших советских чиновников почти столь же незавидной, как и участь бесправного маленького человека. Сталинские соратники жили и работали в состоянии стресса. Старый советский дипломат оставил такие воспоминания о министре иностранных дел СССР А. Я. Вышинском, входившем в число самых преданных и успешных соратников Сталина:
