Александр Свечин - Искусство вождения полка (Том 1)

Но в штабе 10-й армии сидели люди, искушенные повидимому в оперативных кляузах, которых нелегко было провести; на этой телеграмме была наложена резолюция: "сам виноват, так как торопится с отходом — возложить надо ответственность на генерала Трофимова".

Хвост полка только кончал подтягиваться к з. Осиновке, когда немцы подошли уже к Осиновке с севера на расстояние дальнего ружейного выстрела, и одна из рот I батальона 6-го полка, развернувшаяся на холме у северной опушки деревни, по соседству с 28-м

Сибирским стрелковым полком, вступила в огневой бой. Позиция полка была не укреплена. Надо было рекогносцировать ее, развернуть полк и приступить к рытью окопов одновременно с разгоревшимся боем. Резервный II батальон полка был мной направлен в район д. Захаришки с наказом его командиру Чернышенко подготовить там окопы, но не на запад, в затылок расположению полка, а лицом на север, на случай неустойки сибиряков, примыкавших к нашему флангу под прямым углом. Основное направление натиска немцев очевидно пролегало с севера на юг.

Я отдавал себе ясный отчет в упущении штаба дивизии. 7-й полк был предназначен в арьергард, затем в резерв дивизии; но раз он проскользнул на позицию на 2 ч. 30 м. раньше меня, то конечно следовало его выдвинуть на фронт, где он успел бы спокойно окопаться и устроиться, а 6-й полк, отходивший в арьергарде, направить в резерв. Однако особенно ругать за это штаб дивизии не приходилось: специальностью 7-го полка было нахождение в резерве, и если уже в приказе по дивизии значилось его назначение в резерв, не так-то легко было извлечь его оттуда; командир его Марушевский, заслуженный начальник штаба нашей дивизии в первый год войны, пользовался у начальника дивизии огромным авторитетом{78}.

Отсутствие окопов было тем более досадно, что все пространство от д. Захаришки до с. Древеники кишело войсками, батареями (артиллерия гвардейского корпуса), обозами. Сюда за ночь переместилась значительная часть ярмарки от Лаваришек. Но это были части или имевшие предназначение на правый фланг Флуга, или считавшие, что они свое уже оттрубили, цинически указывавшие на свою небоеспособность: 4-я Финляндская, пограничная дивизия, ополчение; они умыли уже свои руки и являлись при отступлении только тяжелым баластом.

19 сентября 1915 г. — один из самых черных дней моих воспоминаний о войне. Но начался бой спокойно; немецкая артиллерия отнюдь не свирепствовала; у немцев выделялась одна скорострельная 37-миллиметровая пушка, прятавшаяся в кустах в 2 000 шагах перед моим правым флангом и яростно метавшая свои безобидные гранаты в мои правофланговые роты; она расстреляла в течение 3 часов 2 или 3 сотни гранат, но никого не обидела. Эта пушка представляла в полном смысле слова профанацию артиллерии; слабый звук взрыва ее снарядов вызывал хохот стрелков, переживших за 3 дня перед этим упорное долбление их 40-килограммовыми гаубичными бомбами. Я проезжал неподалеку за фронтом, на линии ротных поддержек. Пушчонка привязалась ко мне и долго преследовала меня своим огнем, пока я не уехал за пределы ее дальности. Иные гранаты падали в 6 — 7 шагах, лошадь иногда фыркала, а стрелки располагали неистощимым запасом острот для каждого нового плевка немецкой пушечки. После этого опыта я и по сю пору не являюсь сторонником 37 мм. калибра для батальонной артиллерии.

Вскоре однако события приняли серьезный оборот. За нашей спиной и на фланге почувствовалось шатание. Стоявший углом ко мне, лицом на север, левый фланг Флуга образовывался полуразложенными 7-й и 8-й Сибирскими дивизиями и вконец истощенной 26-й пехотной дивизией, которая с 15 сентября днем и ночью должна была непрерывно брать Ворняны; и так-таки Ворняны не взяла. Все три дивизии были объединены под командой ген. Трофимова, командира III Сибирского корпуса. Развал начался в центре и на правом фланге уже около 9 ч. утра. В 13 час. центр Трофимова (8-я Сибирская дивизия) находился уже не у д. Слободка, на большаке, а на фронте г. дв. Дубники (исключительно) — д. Скарбиня. В этот момент г. дв. Дубники был потерян левым флангом 26-й пехотной дивизии{79}, а 8-я Сибирская дивизия и правый фланг 7-й Сибирской дивизии начали рассеиваться и обращаться в атомизированное состояние. 28-й Сибирский полк, менее энергично атакованный и примыкавший к моему полку сохранялся дольше других частей III Сибирского корпуса. До 13 час. дня стык со мной оставался на месте у Осиновки, сползал назад лишь центр и правый фланг 7-й Сибирской дивизии, с линии Осиновка — Слободка, на линию Осиновка — Скарбиня. В 13 ч. 15 м. дня левый фланг 28-го Сибирского полка, в относительном порядке, отходил от з. Осиновка к д. Захаришки, а 6-й полк соответственно отходил правым крылом назад, постепенно поворачиваясь на север; с 14 ч. 15 м. до 16 час. 6-й полк удерживал фронт у Захаришки. I батальон, находившийся в бою с утра, пройдя на линию д. Захаришки, где был уже развернут II батальон, был свернут мной в полковой резерв, чтобы дать ему возможность вскипятить чай и отдохнуть. Наш артиллерийский дивизион после 14 ч. 15 м. покинул поле сражения и около 15 час., вместе с дивизионными резервом 7-го полка, располагался на тыловой позиции, севернее Древеники. Уже с 14 ч. 15 м. циркулировало сообщение, что в районе г. дв. Дубники всякие боевые действия прекратились и находившиеся там немцы — 10 рот, 2 эскадрона, несколько батарей, собрались в колонны и беспрепятственно движутся в южном направлении. Между 16 и 17 часами начался всеобщий "драп", охвативший полностью и 2-ю Финляндскую дивизию.

Журнал военных действий III Сибирского корпуса довольно мягко описывает отход корпуса и объясняет его по общему трафарету: фланги были открыты 26-й пехотной дивизией, увлекшей 8-ю Сибирскую дивизию, и 2-й Финляндской дивизией. Не могла ж одна 7-я Сибирская дивизия оставаться в виде острого, выдвинутого вперед угла — пришлось отвести и ее. Такое изложение конечно в корне искажает ход событий. На 2-ю Финляндскую дивизию было очевидно взведено ложное обвинение, раз сохранился например приказ штаба 7-й Сибирской дивизии от 10 ч. 30 м. — дивизии отходить на линию Осиновка — Скарбиня, что фактически уже было выполнено войсками часом раньше; если левый фланг дивизии оставался на месте, причем тут сосед слева? Может быть, в основе утверждений III Сибирского корпуса была и частица истины: мой I батальон развертывался у Осиновки сначала наобум, ввиду наступления немцев роты высылались командиром батальона на неосмотренную им позицию; а затем сейчас же он начал работу по уточнению и пригонке расположения своих рот к местности; весьма возможно, что при этом он отвел на сотню шагов ближе к Осиновке свою правофланговую роту. А сбоку за ним жадно следил сосед, искавший на всякий случай предлога для оправдания своей возможной неустойки и вероятно где-нибудь постарался запротоколировать и раздуть такой факт. Однако в хорошо сохранившемся архиве 28-го Сибирского полка мне не удалось разыскать каких-либо жалоб на неустойчивость 6-го полка у Осиновки. Весьма возможно однако, что в телефонном разговоре со штабом 7-й Сибирской дивизии такая жалоба была, дошла устно до штаба корпуса и запечатлелась в его журнале военных действий как оправдательный для корпуса мотив. Я полагаю, что не так велика и вина 26-й пехотной дивизии, случайной гостьи в составе III Сибирского корпуса, на которую последний сваливает главную вину. Во-первых, 26-я дивизия отскочила на несравненно меньшую глубину; во-вторых, весь имеющийся материал гласит о панике лишь на ее левом фланге, у г. дв. Дубники, где она находилась в контакте с 8-й Сибирской дивизией.