Р Португальский - Маршал С К Тимошенко

Принятые меры дали определенный результат. "Следует отдать должное Тимошенко, - отметит впоследствии Н.С. Хрущев. - Он отлично понимал обстановку, все видел и представлял... Правда, каких-либо средств, чтобы парализовать противника, не было"{6}. И все же его хотя бы на непродолжительное время удалось остановить. По мере стабилизации положения внимание главкома и его штаба переключилось на решение задач восстановления боеспособности оставшихся войск. "В штаб маршала Тимошенко были вызваны все вышедшие из окружения командиры соединений и объединений, - вспоминал С.К. Москаленко, в то время командир артиллерийской противотанковой бригады, ставший после войны Маршалом Советского Союза.

- Прибыв туда, мы узнали, что с каждым из нас будут беседовать отдельно. Сразу же подумалось: предстоит разнос. За неудачи, за поражение фронта... И вот, очутившись в кабинете главкома, я услышал спокойный твердый голос Семена Константиновича. Маршал говорил медленно, вероятно, чтобы скрыть волнение... Интересовался деталями боевых действий, тактикой противника, особенно его танковых соединений. Беседа с командующим ободрила меня. Куда девались усталость, чувство неопределенности! Хотелось поскорее начать действовать"{7}.

Объективности ради следует привести и несколько иную интерпретацию поведения Тимошенко в дни, предшествовавшие этому событию. Произошел неприятный эпизод с генералом Москаленко, - вспоминал Н.С. Хрущев. - Он был очень злобно настроен в отношении своих же украинцев, ругал их, что все они предатели, что всех их надо выслать в Сибирь... Неприятно было слушать, как он говорит несуразные вещи о народе, о целой нации в результате пережитого им потрясения. ...Тогда я первый раз увидел разъяренного Тимошенко. Он обрушился на Москаленко и довольно грубо обошелся с ним.

Характеризуя стиль работы главкома в эти дни, Александр Петрович Покровский уже после войны в беседе с К. Симоновым отмечал, что "Тимошенко человек в военном отношении подготовленный, много работавший над собой, разбирающийся в вопросах тактики и оперативного искусства. В этом смысле нельзя его недооценивать. Но у него было очень своеобразное отношение к штабу. Он имел с собой так называемую группу Тимошенко... Она находилась при соответствующих отделах штаба... и докладывала ему свое мнение, свою точку зрения на события. Получались двойные донесения, двойная информация... Стремление знать в точности обстановку - стремление хорошее, но то, что это проводилось при помощи такого дублирования, создавало ненормальные условия"{9}.

1 октября 1941 года главком направления доложил Верховному Главнокомандующему о том, что фронт обороны восстановлен{10}. Вскоре, однако, он вновь оказался обнаженным - танковая группировка генерала Гудериана, перейдя в наступление, рассекла левое крыло Брянского фронта, в результате чего разрыв с его войсками достиг 60 - 75 километров. В воздухе господствовала вражеская авиация. Соединения Удет, Мельдерс, Зеленое сердце, ведомые первым ассом Германии генералом Рихтгофеном, наносили массированные удары по советским войскам. Ставка ВГК отдала приказ на отвод войск Юго-Западного фронта на восток{11}.

До начала отхода оставалось около полутора суток. За столь короткое время необходимо было организовать перегруппировку большой массы войск. Для полевого управления фронта с этого момента сутки перестали делиться на день и ночь. Работа требовала предельного напряжения сил. Семен Константинович старался вникать во все вопросы организации отхода. Поздно вечером 15 октября в здании штаба Харьковского военного, округа собрался расширенный Военный совет Юго-Западного фронта. Начальник штаба генерал Бодин зачитал директиву Ставки ВГК. Главком коротко и четко изложил свое решение. Он был подтянут, гладко выбрит, спокоен. Глядя на него, трудно было поверить, что человек не спал по крайней мере трое суток.

"Нам, операторам, - рассказывал впоследствии И.Х. Баграмян, - проект решения был известен, и думалось, что все в нем предусмотрено. Но, слушая маршала, мы убедились, что сделали немало упущений. Семен Константинович не только их заметил, но и восполнил упущенное... На Военном совете С.К. Тимошенко поражал всех своей бодростью духа. Когда же я вскоре после заседания вошел в его кабинет, где маршал был один, он выглядел мрачнее тучи и сказал мне, употребив не свойственное ему вообще-то обращение по имени и отчеству:

- Иван Христофорович, невыносимо тяжело знать, что мы... отдаем Донбасс, красавец Харьков - вторую столицу Украины, большую, довольно густо населенную территорию. Одно лишь меня успокаивает: не долго врагу властвовать над этими родными нам землями... доберемся и до Берлина"{12}.

С утра 24 октября начались бои на ближних подступах к Харькову. Две пехотные дивизии противника наступали с запада, а танковая группа обходила город с юга. Части 212-й, 216-й и 300-й стрелковых дивизий в течение двух суток вели ожесточенные бои, пытаясь как можно дольше задержать врага. Но в ночь на 26 октября были вынуждены оставить город. "Отход войск, - докладывал С.К. Тимошенко Верховному Главнокомандующему, - совершается в тяжелых дорожных условиях. Грязь на дорогах затрудняет отвод автотранспорта и артиллерии. Эвакуация Юга перегрузила железные дороги, в результате чего начались затруднения с подвозом горючего. Полное отсутствие в пределах фронта железнодорожного порожняка лишает нас возможностей маневрирования на железных дорогах и одновременно сокращает размеры эвакуации оставляемой территории"{13}.

Резко обострилась обстановка и на Южном фронте, где подвижным войскам Клейста, имевшим значительное превосходство в силах, к концу октября удалось потеснить соединения 9-й армии. С тяжелыми боями она отходила на восток. 20 октября был оставлен Таганрог. До Ростова оставалось менее 100 километров.

В руки нашей разведки попал очень важный документ противника. Его немедленно доложили Тимошенко. Семен Константинович быстро пробежал глазами небольшой листок убористой машинописи перевода, затем еще раз прочел основное: "Общее положение войны требует быстрого занятия Ростова: а) чтобы использовать политическое значение главного города данной области; б) чтобы отрезать центр путей сообщения и воздушную трассу; в) чтобы отторгнуть от Советов эту хозяйственную ветвь (Ростов является приемной и отправной гаванью); г) чтобы иметь здесь исходную позицию для дальнейшего продвижения вперед"{14}.

- Точная, истинно немецкая калькуляция, - хмуро усмехнулся главком. - Но это еще бабушка надвое сказала.

Связавшись с командующим Южным фронтом генерал-полковником Я.Т. Черевиченко, он приказал доложить, какие меры принимаются для усиления 9-й армии, в полосе обороны которой должны развернуться основные события.