Яков Михайлик - Соколиная семья

Наконец в Красноярск прибыла партия аэрокобр. Через день-другой мы приняли их, оформили документацию и приступили к облету. Рассчитывая на прыжок по воздуху в несколько тысяч километров – от Красноярска до Курска, мы на каждый самолет подвесили дополнительные бензобаки емкостью 600 литров.

С таким баком аэрокобра вела себя довольно неустойчиво, особенно при выпуске шасси после четвертого разворота. Да и с убранными шасси самолет как будто был на игле, очень неустойчив.

— Я говорил, — горячился Саша Денисов, — что это не самолет, а каракатица. Сто раз пожалеешь о своих яках. Еще неизвестно, как эти кобры в бою будут себя вести, а то наплачешься с ними.

— Это уже от тебя зависит, — возразил ему Лимаренко. — Как ты будешь себя вести, так и самолет.

Убедившись в исправности машин, мы стартовали. День выдался погожий. Под крылом тайга да снег – насколько хватает глаз.

Из Красноярска до Новосибирска добрались благополучно, но вскоре разыгралась жестокая метель, и нам долго пришлось ожидать благоприятной погоды. Так и летели – час-два в воздухе, сутки-двое на земле.

Омск… Курган… Свердловск… Ижевск… Йошкар-Ола… Горький.

Гриша в Горьком покамест служит, — вспомнилась мне строка из отцовского письма. Отпросившись у полковника Крупинина, я отправился на поиски брата, которого не видел с довоенного времени. Шел в комбинезоне и унтах, потому что другой одежды с собой не было. Шел и думал: Застану Гришу или он уже уехал на фронт?

Вот и улица, указанная в письме, дом, в котором должен быть брат. Я остановился, унимая волнение.

Набрав полные легкие воздуха, единым духом взбежал на второй этаж. Стучу.

— Войдите, — послышался женский голос. Не ошибся ли?

Открыл дверь. Небольшая комната, перегороженная цветной ширмочкой.

— Здравствуйте, — поздоровался с женщиной, державшей на руках грудного ребенка.

— Здравствуйте, — оглядывая меня с ног до головы, ответила незнакомка. Вам кого?

Из-за ширмы вышел старший лейтенант с погонами артиллериста.

— Вы к кому, товарищ?

— Да так… — замялся я для виду, — переночевать бы…

— Переночевать? — Гриша оглядел свою тесную комнатенку, как бы прикидывая, где бы положить этакого медведя. — С удовольствием, но, извините, без комфорта.

— Вижу, Гриша, вижу, братуха! Но все равно останусь у тебя!

— Яшка! — кинулся ко мне брат. — Что же ты мне голову морочил? Яшка-а!

Мы обнялись.

— Познакомься, — брат представил мне свою супругу. — А это самая юная из рода Михайликов, — Гриша взял у жены дочь и, словно куклу, поднес ее к моему лицу. — Похожа? То-то! Танюшей зовут.

Это был один из самых мирных и милых вечеров, какие отвела мне судьба за все время войны.

Только вперед!

Над полями, лесами, озерами

Боевые летят корабли,

И свобода встает над просторами

Возвращенной народу земли.

Наш полк снова вошел в состав 16-й воздушной армии, обеспечивающей действия войск Белорусского фронта, которому совместно с 1-м Прибалтийским и Западным фронтами предстояло принять участие в разгроме витебской, оршанской и бобруйской группировок противника с выходом на рубеж Полоцк, Лопель, Могилев, река Птичь в общем направлении на Минск.

8 января 1944 года на левом крыле Белорусского фронта загудели орудия. Войска перешли в наступление на Мозырь и Калинковичи. К середине месяца они были взяты. Регулярным войскам в этой операции оказали содействие партизаны Полесья. Примерно через месяц после этого Белорусский фронт был переименован в 1-й Белорусский, и его полки и дивизии, прорвав оборону врага в районе Рогачева, овладели этим важным опорным пунктом на бобруйском направлении. В течение полутора месяцев, когда осуществлялись Калинковичско-Мозырская (8 января – 8 февраля) и Рогачевско-Жлобинская (21 – 26 февраля) наступательные операции, мы получили боевое крещение на новых самолетах, летая на сопровождение наших бомбардировщиков и штурмовиков, наносивших удары по коммуникациям и войскам противника.

Война заставила менять тактику. Новые тактические приемы применялись и в авиации. В частности, петляковы все чаще и чаще наносили удары по врагу с пикирования. Такой способ существенно отличался от бомбометания с горизонтального полета, был эффективнее: точность поражения целей резко возрастала.

— Обеспечивать работу пикировщиков теперь сложнее, — подтвердил командир полка на одном из методических совещаний. — Поэтому взаимодействие с ними надо отрабатывать особенно тщательно. Чем лучше мы продумаем этот вопрос на земле, тем организованнее будем действовать в воздухе. — И Мельников начал объяснять основные способы прикрытия.

— Карусель какая-то получается, — заметил озадаченный Гагин. Младший лейтенант был необстрелянным летчиком, и усложненный способ обеспечения боевой работы Пе-2 казался ему очень мудреным.

— Да, — ответил подполковник Мельников, — если хотите, то это можно назвать организованным беспорядком. Со стороны смотреть – кажется неразбериха, а в самом деле – четкая организация строя с конкретной задачей для каждой подгруппы истребителей.

Опытные однополчане отлично разбирались во всей этой карусели. К району бомбометания пешки шли обычным клином, а у самой цели перестраивались в правый пеленг и начинали бомбить вражеские войска с пикирования, как бы выписывая траекторией полета цилиндр.

Истребители при этом разбивались на три, иногда на четыре подгруппы. В самом верхнем ярусе – ударная, не допускающая мессершмиттов или фокке-вульфов к нашим самолетам. Остальные подгруппы непосредственного прикрытия распределялись так: одна на высоте ввода Пе-2 в пикирование, другая – еще ниже. Эти две подгруппы выполняли полет по внешнему кругу то по часовой стрелке, то против нее. И на самой малой высоте – третья подгруппа истребителей. Она ходила с противоположным курсом, не давая возможности мессам подойти к петляковым на выходе из пикирования и переходе в набор высоты для очередного бомбометания. Такой строго продуманный, рассчитанный боевой порядок называли этажеркой. Что и говорить, он был сложен, но надежно обеспечивал безопасность бомбардировщиков и почти исключал потери от зенитной артиллерии, так как отдельные экипажи выполняли специальную задачу по уничтожению зенитных точек врага. Впрочем, на них обрушивал огонь тот, кто первый заметит…

…Над аэродромом Тростынь, куда мы перелетели еще в декабре прошлого года, прочертила дугу долгожданная зеленая ракета. Долгожданная потому, что, как известно, с 17 апреля войска 1-го Белорусского фронта находились в обороне. Правда, мы и в этот – период летали на разведку, на перехват самолетов противника, выполняли другие боевые задания, однако настоящего ратного напряжения не было. И только 22 июня, когда войскам фронта было приказано провести разведку боем на довольно обширном фронтальном участке, мы приступили наконец к настоящему делу. Шестерка аэрокобр, возглавляемая капитаном Балюком, взмыла в белорусское небо. Вскоре мы увидели группу Пе-2 и пристроились к ее флангам с небольшим превышением. В районе бомбометания уже барражировали летчики из второй эскадрильи, посланной Мельниковым несколько раньше. Это была ударная группа. Она ходила на высоте 3000 – 3500 метров.