Пазолини. Умереть за идеи - Роберто Карнеро
Таков и был «контекст», используя выражение Шаши: литература и кинематограф, обладая способностью воздействовать на воображение, оказались способны нарисовать действительность более достоверно, чем голая хроника. Все случившееся в Италии в те годы следует иметь в виду, пытаясь понять творчество Пазолини. Он утверждал, что знал имена всех воротил, что пытались совершать перевороты и взрывать бомбы в Италии в 1969 году и позднее178. Для Пазолини это было первой фазой его антикоммунизма (Милан, 1969 год179) и второй – антифашизма (бойня 1974 года180): «Я знаю имена тех, кто между религиозными службами укрывал и защищал старых генералов (для поддержки потенциального государственного переворота), молодых неофашистов и неонацистов (чтобы поддерживать антикоммунистическое напряжение), и даже просто преступников, безымянных вплоть до настоящего момента и, вероятно, навсегда (чтобы создать антифашистское напряжение)»{SP, стр. 362–363.}.
Стиль цитаты – торжественный, как будто высказывается кто-то типа пророка или общественного обвинителя, не боящийся произнести перед слушателями неудобную и неприятную истину. Именно на это работают и повторения, начиная с анафоры «Я знаю», воспроизводимой целых 11 раз в начале каждого следующего абзаца. Подобный прием помогает подчеркнуть неоспоримые и несомненные авторитет и надежность автора, взявшего на себя роль обличителя в политической и социальной сферах, как если бы читатель не имел больше права сомневаться в истине, провозглашаемой практически с амвона или светской кафедры.
Чтобы понять дискурс Пазолини, стоит припомнить факты, на которые он ссылался. Бомба, взорванная 12 декабря 1969 года в Национальном сельскохозяйственном банке на площади Фонтана в Милане, стоила жизни семи людям, 98 пострадали. Вначале власти пытались искать ответственных среди анархистов: Пьетро Вальпреда, арестованный и осужденный на три года заключения, был окончательно оправдан в 1985 году; Джузеппе Пинелли погиб, упав с четвертого этажа здания полиции Милана во время перерыва между допросами. Позднее, когда выяснилась непричастность Пинелли, следствие переключилось на неофашистскую группу из Венеции под руководством Франко Фреда и Джованни Вентура – последний поддерживал тесный контакт с полковником из секретной службы SID, Гвидо Джанеттини. После длительного и противоречивого судебного разбирательства никто так и не был осужден, однако в 2005 году кассационный суд подтвердил неофашистскую подоплеку взрыва и вину Фреды и Вентуры. Что касается секретных служб, SID была распущена в 1977 году (она была создана в 1966 году), а вместо нее были организованы две структуры: гражданская SISDE и военная SISMI.
И еще: 28 мая 1974 года на площади Делла Лоджиа в Брешии взорвалось самодельное устройство, что привело к гибели восьми и ранению 102 человек; 4 августа 1974 года взрыв произошел в поезде Italicus, на пути из Рима в Бреннер, когда состав проезжал по склону Апеннин в районе Сан-Бенедетто-Валь-ди-Самбро, и привел к смерти 12 человек и ранению 48. После долгого следствия в обоих терактах были обвинены неофашисты. Процесс по делу о массовом убийстве в Брешии закончился в 2017 году обвинительным приговором.
Пазолини все понимал, но у него не было ни доказательств, ни свидетельств: «Я знаю, потому что я интеллектуал, писатель, старающийся следить за всем, что происходит, знать все, о чем пишут, воображать то, что еще неизвестно или о чем молчат; понимать, что связывает далекие друг от друга факты, что соединяет разрозненные фрагменты политической картины, восстанавливая логику там, где, кажется, царят произвол, безумие и тайна»{Там же, стр. 363.}.
Вот его удивительное определение того, кто такой, или, точнее, кем должен был бы быть интеллектуал: внимательный, участвующий в жизни общества (в социальном, человеческом, политическом плане) человек, ответственный и смелый, лишенный колебаний и ложной сдержанности. Но в Италии – полемизирует Пазолини – «интеллектуальная смелость говорить правду и реальная политика – вещи несовместимые»: от интеллектуалов требуют заниматься тем, что называется «высокой» культурой, то есть абстрактной, а любое посягательство на политическое поле считается почти предательством. Таким образом, их предназначение становится «псевдо-благородным, но в реальности рабским»{Там же, стр. 364.}, интеллектуал превращается в прислужника власти с ограниченным набором действий.
Однако, помимо Пазолини, в стране были и другие люди, знавшие, в отличие от него, о наличии доказательств или хотя бы указаний на них. Пазолини обратился к журналистам и политикам. В отношении последних, в особенности из оппозиционных партий и из самой главной, коммунистической, обвинение Пазолини прозвучало особенно жестко: в Италии оппозиция «такая обширная и сильная, что сама по себе уже власть»{Там же, стр. 365.}, поэтому «оппозиция идентифицируется с альтернативной властью: но это в любом случае власть». «Следовательно, члены такой политической оппозиции не могут не вести себя, как представители власти»{Там же, стр. 366.}. Коммунистическую партию он обвинил в соглашательстве, и, в результате, в сокрытии преступлений.
Вот его заключение:
Возможно, если американские власти позволят это – например, решив «дипломатично» разрешить другой демократии то же, что американская демократия разрешила самой себе по поводу Никсона , – эти имена рано или поздно будут названы. Но произнесут их люди, разделившие с ними власть: как менее ответственные против более ответственных (никто не говорит, как в американском случае, что они лучше). Тогда это будет настоящий государственный переворот{Там же, стр. 367.}.
Пазолини намекал на тесные политические и экономические связи между Италией и США, предполагая, что без одобрения состоятельных американцев имена ответственных за массовые убийства в стране никогда не будут названы. Ричард Никсон, политик-республиканец, избиравшийся президентом на два срока подряд, в 1968 и в 1974 годах, в год вторых выборов, то есть в 1974, был вынужден уйти в отставку в результате скандала с Уотергейтом. Республиканцы в 1972 году предприняли попытку взлома штаб-квартиры демократической партии в Вашингтоне. Последовавшие усилия скрыть результаты расследования, в которых Никсон принял активное участие, были разоблачены газетой Washington Post и дали
