Борис Тененбаум - Великий Наполеон

Король Жозеф немедленно выехал из Мадрида на север. Французам пришлось срочно снять осаду с Сарагосы, в Барселоне, наоборот, им пришлось запереться в городской цитадели. Так что когда пришли вести о неудаче Жюно и об эвакуации Лиссабона и уходе французских войск из Португалии, Наполеон решил, что надо срочно что-то делать. Мало было огромной неудачи в Андалузии, так теперь еще в дополнение ко всему у него на фланге, в Португалии, появлялась регулярная английская армия. Это было не «бурбонское войско», как собирательно назывались во Франции шаткие полки испанской или неаполитанской службы, о нет, это была превосходно обученная и хорошо снабженная армия.

К первым числам сентября 1808-го в руках французов оставались только испанская провинция Наварра и город Барселона, окруженный плотным кольцом восставших каталонцев. Там с 10-тысячным гарнизоном оборонялся генерал Дюэм, и его надо было немедленно выручать. Повезло хотя бы в том отношении, что испанцы действовали крайне несогласованно, да и англичане в Португалии сперва не двигались из-за нерешительности их командующего, заменившего отозванного в Англию Уэлсли, а потом их задержали вопросы снабжения. Во всяком случае, они застряли в Португалии на всю осень 1808 года и влияния на события в Испании не оказали.

Перед отъездом на испанский фронт Наполеон решил обеспечить себе прочное спокойствие в оккупированной им Европе. На конец сентября в Эрфурте был назначен «съезд государей», где главным гостем Наполеона должен был быть его русский союзник, император Александр Первый.

В Испании готовились к неизбежной новой схватке. Еще с июля 1808 года по всей стране распространялись монашеские воззвания, призывающие к борьбе «…с драконом, адской бестией, жидом и Дон Кихотом...». Эта сентенция почерпнута мной из биографического очерка «Наполеон» профессора А.С. Трачевского, изданного в Петербурге в 1900 году.

Я вполне доверяю эрудиции автора очерка и понимаю, откуда в цитируемой им формуле взялись «дракон», «адская бестия» и даже «жид» – про Наполеона ходили слухи, что он благосклонен к иудеям, – но вот чем насолил испанским монахам Дон Кихот?

Этого я не понимаю и оставляю целиком на совести профессора Трачевского.

Примечания

1. Автор консультировался у людей, знающих французскую классическую литературу очень неплохо. Они, однако, не захотели фигурировать в тексте в качестве консультантов.

2. The Politics and War, by D. Kaiser, Harvard University, page 249.

3. Событие это нашло отражение в литературе – у Проспера Мериме в его сборнике «Театр Клары Гасуль» есть пьеса, которая так и называется, «Испанцы в Дании».

4. Е.В. Тарле. Собрание сочинений. Том Х. Издательство Академии наук СССР, 1959.

Неспособность признать ошибку и последствия этой неспособности

I

Встреча Александра и Наполеона 27 сентября 1808 года в Эрфурте была грандиозным зрелищем. Монархи по-братски обнялись и потом целых две недели были поистине неразлучны. Парады, балы, смотры войск и дипломатические приемы шли нескончаемой чередой. Наполеон привез с собой из Парижа театр, и когда знаменитый трагик Тальма в роли Эдипа по ходу пьесы восклицал: «…Дружба великого человека есть дар богов!…», оба императора, и Александр, и Наполеон, под аплодисменты зала встали в своей ложе и пожали друг другу руки. Интерактивное телевидение еще не было изобретено, но интерактивный театр, как мы видим, уже существовал.

Тальма, надо сказать, много чего наговорил со сцены в Эрфурте. Приведем просто несколько примеров: в роли Ореста он сказал, что «…боги правят нашими временами, но слава создается собственными деяниями…» – и понятное дело, все посмотрели на ложу Наполеона, a в роли Магомета он нашел целый кусок, который и выделил, повернувшись лицом все к той же ложе:

«…Все люди равны; не рожденье, а доблесть выделяет [достойных]. Есть смертные, любимые богами, которые достигают всего лишь собственными деяньями».

Теология тут более чем сомнительна – вряд ли Магомет, пророк Аллаха, мог говорить о богах во множественном числе, но публика поняла все как надо и наградила Тальма бурными аплодисментами. В то время в Эрфурте говорили, что в театре был «…партер, заполненный королями...» – вместе с Наполеоном прибыло три дюжины германских государей, и каждый из них старался аплодировать как можно громче…

Вот с Александром было посложнее. Он, конечно, был вежлив и учтив – вот только на дружеские уговоры как-то не поддавался и вел себя сдержанно. В беседах Александра и Наполеона основным мотивом была не сердечность, а уж скорее осторожность, как на поединке двух фехтовальщиков. Приведем цитату из Е.В. Тарле, связанную с их встречей:

«…Оба союзника обманывали друг друга, оба это знали, хотя еще пока и не вполне, оба не доверяли друг другу ни в чем и оба нуждались друг в друге. Александр считал Наполеона человеком величайшего ума; Наполеон признавал дипломатическую тонкость и хитрость Александра. «Это настоящий византиец», – говорил французский император о русском царе. Публичность была самым главным в этих объятиях и поцелуях: для Наполеона эти поцелуи утратили бы всю свою сладость, если бы о них не узнали австрийцы, а для Александра – если бы о них не узнали турки…»

При чем тут австрийцы? На этот счет нас может просветить Д. Чандлер – согласно приводимой им справке, в 1808 году Великая Армия состояла из 113 линейных и 32 полков легкой пехоты, всего 417 пехотных батальонов, общей численностью в 340 280 человек, плюс к ним 48 тысяч человек конницы, императорская гвардия и артиллерия силою в тысячу пушек, или побольше чем 2 пушки на тысячу человек, если считать солдат всех родов войск. Силы вроде бы огромные, но испанский фронт занимал 120 тысяч человек, и еще сотня тысяч уже двинулась туда же из Германии и Италии. В итоге на защиту огромной по протяженности границы – от долины Немана и до долины реки По – у Наполеона оставалось всего лишь 150 тысяч солдат, – и самым опасным пунктом была граница с Австрией. Австрийская империя вполне могла сосредоточить значительные силы на Дунае или в Италии – и нанести по Франции внезапный удар. А о том, что французское господство в покоренной Европе особого восторга не вызывает, Наполеон уже догадывался. Так что ему было очень важно показать всему миру, что с Александром у него тесный союз, и если что, то союзные русские войска ударят австрийцам в спину.

Что же касается упомянутых Е.В. Тарле турок, то о них есть смысл поговорить подробнее.

II

B сочинении А.С. Пушкина «Заметки по русской истории XVIII века» (1822) приводится цитата из мадам де Сталь на французском языке: «En Russie le gouvernement est un despotisme mitigé par la strangulation», то есть «Власть в России есть абсолютная монархия, ограниченная удавкой».