Дитрих фон Хольтиц - Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945

Я постоянно размышлял над текущей обстановкой и полученными приказами и искал выход, который позволил бы мне как можно лучше выполнить порученную мне миссию. Я уже замечал, что личная инициатива одного человека может сказаться на положении целого фронта, а вскоре оказался в ситуации, когда должен был взять на себя инициативу и всю ответственность за свои действия. Первостепенной моей задачей стало сохранить в целости дороги, ведущие к Парижу и из него, чтобы обеспечить пути подхода и отступления наших войск. Во-вторых, мне следовало решить проблему обороны.

Разумеется, возможность превратить Париж во вторую Варшаву существовала. Полностью используя предоставленные мне полномочия, я мог бы переподчинить себе войска, дислоцированные под Парижем, ввести их в город, принудительно эвакуировать население и создать на Сене последний узел обороны. Я мог бы использовать системы канализации и метрополитена для перемещения войск. Я располагал бы гарнизоном численностью от 20 до 30 тысяч человек. Я мог бы обеспечить себе поддержку с воздуха. Запасы продовольствия и боеприпасов были велики, и мы могли бы долго держаться в развалинах центральной части города, безжалостно подавляя любые подрывные действия. В такой ситуации для взятия города было бы недостаточно и трех танковых дивизий, а движение Сопротивления не могло бы помешать моим действиям. Превращенный в руины Париж сковал бы много вражеских дивизий, которые на неопределенное время оказались бы исключены из дальнейшего наступления на Германию.

Именно в таком смысле следовало толковать полученные мною приказы. Но у меня появились и другие соображения. В случае, если бы я организовал оборону в предместьях, удерживал бы в своих руках улицы, мосты, продовольственные склады и больницы на некоторый срок, неопределенный, но наверняка более продолжительный, чем при принятии первого варианта. Кроме того, имел ли я право впускать беду в многомиллионный город, организовывая в его центре оборону, которая уже ничего не могла изменить в развитии событий? Я думал о дальнейших взаимоотношениях между двумя великими народами и чувствовал, что мой священный долг посреди неотвратимого разгрома – оставить открытой дверь в будущее, а для этого следовало исполнять полученные мною приказы в общих чертах, а не буквально. Меня могут спросить, почему, несмотря на очевидность ситуации и свои принципы, я до сих пор исполнял все полученные приказы, а потом решил действовать по собственному усмотрению. Помимо размышлений, изложенных в предваряющей эту главу части, меня окончательно убедило посещение 7 августа ставки фюрера. Встреча с ним окончательно развеяла еще остававшиеся у меня иллюзии; у меня возникла внутренняя убежденность в том, что нами руководит не поддающийся лечению сумасшедший, обманывающий себя и других.

Получив приказ защищать всю территорию Парижа, я решился вывести мой охранный полк под командованием полковника Кревела из города и разместить его в предместье. Стационарные зенитные орудия я решил включить в систему наземной обороны города и свел их в полк ПВО на юге и западе зоны противовоздушной обороны. В городе я сохранил в качестве настоящей боевой единицы только мобильный батальон.

Немногочисленные силы, находившиеся в моем распоряжении, были распределены между 36 пунктами обороны, предназначенными для того, чтобы в чрезвычайной ситуации обеспечить удержание нами города. В тот момент еще не рассматривалась возможность атаки Парижа неприятельской армией, и для отражения такой попытки не предполагалось никаких мер. Система опорных пунктов опиралась на четыре охранных полка, которые, помимо возможного участия в обороне города, должны были нести охрану крупных складов боеприпасов, продовольствия и обмундирования. Данная система в общих чертах сохранялась до последнего дня. Впрочем, я и не мог изменить ее за короткий срок, отпущенный мне, поскольку на ней основывалось функционирование военного командования и гражданской администрации. Промежуточных инстанций между моим штабом и различными стратегическими пунктами не было, что ускоряло процесс передачи приказов.

Мне катастрофически не хватало командиров. Я позвонил в управление кадров армии и попросил трех генералов в качестве моих заместителей. Они должны были организовать большое количество опорных пунктов и небольших подразделений быстрого реагирования для экстренных ситуаций. Мне не выделили ни одного. Даже в своем окружении я никого не находил вплоть до того дня, когда подумал о подполковнике фон Аулоке, адъютанте предыдущего командующего в секторе «Франция Северо-Запад». Я спросил его, может ли и хочет ли он взять на себя оборону северо–западной части Парижа. Он согласился и получил приказ создать отряд из мобильных подразделений ПВО и отступающих с фронта солдат, который, даже при недостаточном количестве транспортных средств, должен был перехватить противника на дальних подступах к линии обороны и не допустить его в Париж. Для облегчения его задачи я внес представление на производство его в полковники. Соответствующие службы отклонили это представление, тогда Гитлер лично произвел его в генерал-майоры.

В самом городе мобильные группы немедленного реагирования формировались с привлечением персонала тыловых учреждений и частей. Здесь мне пригодился опыт, приобретенный на Восточном фронте. Как всегда бывает во всех подобных структурах, штаты парижских учреждений были чрезвычайно раздуты. Мне пришлось забрать оттуда самых молодых служащих, тем более что объем работы уменьшался с каждым днем. Командиры подбирались из числа офицеров резерва. Из вооружения имелось лишь некоторое количество легких пулеметов. Легко себе представить, насколько высоким был боевой дух личного состава подобных «боевых» подразделений, расслабившегося за проведенные в Париже годы. В качестве дополнительной меры с первых же дней были установлены посты на всех вокзалах и всех выездах из города, чтобы останавливать солдат, направляющихся на фронт, и тех, кто пытался уехать в обратном направлении. Их также собирали в отряды быстрого реагирования, численность которых росла и порой превышала тысячу человек. Однако им не хватало того, что создает воинскую часть, сплачивает ее в одно целое: органов управления, походных кухонь, совместного получения довольствия и, главное, командиров.

Было отмечено, что такие наспех сколоченные отряды распадались столь же быстро, как и создавались. Добросовестный солдат старался как можно скорее вернуться в свою часть, а плохой, не желая сражаться за Париж, ставший вдруг очень неуютным для жизни в нем, дезертировал. Массы солдат, направляющиеся с запада по крупным магистралям на восток, военнослужащие тыловых частей, по-прежнему успешно избегавшие участия в боях, и большинство сотрудников ставших ненужными наземных служб люфтваффе – все они затопляли город непрерывным потоком; я совершенно не пытался их удерживать. У этих людей имелась единственная цель: как можно скорее возвратиться на родину. Преобразовать за короткий срок в боеспособные части эту бесформенную массу без офицеров и унтер-офицеров, растерявшую даже остатки организации, было абсолютно невозможно. Фронтовые части через Париж не проходили или имели приказ продолжать движение на восток.