Безумием мнимым безумие мира обличившие - Автор неизвестен -- Религиоведение
Блаженная старица пришла однажды к сестре Н., дала ей конфету «Белочка» и сказала: «Передай матери М.И скажи ей, что эта «Белочка» с горьким орешком». Вскоре сестре М. пришлось испить горькую чашу скорбей.
В другой раз пришла мать Екатерина к сестре Н., дала ей три яблока и велела отнести к сестре М., которая в то время жила на скотном дворе, послушанием ее было пасти коров. Сестра М. никогда в жизни не встречала таких кислых яблок, какие прислала ей мать Екатерина, но все же она их съела — знала, что блаженная указывает ей на предстоящие новые скорби. Через несколько дней к сестре М. пришла мать В., подала ей металлический рубль и сказала: «Этот рубль прислала тебе блаженная старица и велела передать, что он тебе пригодится».
Наступил праздник Покрова Пресвятой Богородицы, который в Пюхтицком монастыре отмечается торжественно, с особыми традиционными обычаями. Все сестры молились за Божественной Литургией, кроме пастушек — они бессменно несли свое послушание.
Был десятый час дня, коровы наелись и, выбрав поудобней для себя место на пригорке у ручейка, полегли отдыхать. Сестра М., не теряя времени, вынула из сумочки, которая была надета у нее через плечо, маленькую псалтирь и углубилась в псалмы царя Давида. Камень, на который она присела, подвел ее… Назавтра утром, встав с постели, М. не могла наступить на правую ногу, у нее приключился радикулит. Пересиливая боль, с большим трудом пастушечка два дня ходила в поле, а на третий уже не в силах двинуться с места, разрыдавшись, призналась старшей, что не может идти на послушание.
С большим трудом, кое-как она доковыляла до монастыря, пришла в свою келию и улеглась в постель. Ни на пути, ни по дороге, ни во дворе монастыря никто с ней не повстречался, поэтому еще никто не знал о случившемся с ней. Вдруг стук в окно. «Мать М. здесь живет?» — послышался с улицы голос блаженной старицы. (Между прочим, сестру М. мать Екатерина называла всегда «мать», хотя та была только рясофорная послушница). Тихо вошла она в келью, подошла к кровати и подала сестре М. теплые чулки; затем села на стул и долго иносказательно что-то говорила, голос был ласковый, сердечный. Столько мира она с собой принесла…
Через неделю сестра М. вынуждена была поехать на лечение в больницу. Конфетка «Белочка», три кислых яблока и металлический рубль остались в памяти на всю жизнь.
Сестра Т. приехала в Нарву. В Йыхви у вокзала надо было сделать пересадку на другой автобус, который отправляется через час. В зале ожидания Т. встретила близкую знакомую; П. Д. сидела в ожидании поезда на Петербург. Разговоров «по душам» нашлось так много — не заметили, как приблизилось время прихода поезда. Они вышли на перрон и сели на скамейку. Их задушевная беседа была прервана свистком паровоза и стуком колес приближающегося поезда. «Эго на Петербург?» — спросила П. Д. — «Нет, на Таллинн», — спокойно ответила сестра Т. (Надо сказать, что эти поезда идут почти одновременно в противоположных направлениях).
Поезд ушел. П. Д. стала беспокоиться и спросила у проходившего мимо дежурного по вокзалу: «Куда этот поезд направился?»
— «На Петербург», — был ответ. Обе подруги растерялись, не зная, что делать. П. Д., расстроенная, стала говорить, что в Петербурге ее должны встречать, она подала телеграмму сестре. «Будет, бедная, там меня искать…» Сестра Т. предложила взять такси. Так и сделали. Сестра Т. на этом же такси доехала до Нарвы.
На следующий год П. Д. приехала в Пюхтицы помолиться и, встретив сестру Т., вот что ей рассказала: «Ты подумай, тогда-то в прошлом году, мать Екатерина мне предсказывала, что я не попаду на поезд. Я утром зашла к ней попрощаться, а она меня встречает со смехом: «А поезд-то ушел!..» А сама заливается от смеха. И опять: «А поезд-то ушел!..» Тогда я с удивлением слушала и не понимала, к чему она это говорит, и только дома вспомнила об этом».
А. А. при своем отъезде в Петербург зашла в богадельню попрощаться с блаженной старицей. Мать Екатерина, озабоченная, строго наказала А.А., чтобы она, когда приедет домой, сразу же навестила А.В. (А.В. старица особо любила). А.А. исполнила наказ матери Екатерины. — Оказалось, А.В. была тяжело больна и за ней некому было ухаживать. «Я мало знала мать Екатерину, никогда не ходила к ней в богадельню, не просила советов, но чувствовала, что она очень добрая, — вспоминает З. Л. — Помню, как в какой-то большой праздник в монастыре пекли пироги. Я жила за оградой у знакомой, и хотя пироги очень любила, но печь не умела, да и с деньгами было туго, едва сводила концы с концами. В этот праздничный день вечером, когда заблаговестили к службе, я пошла в монастырь и увидела, что по двору идет мать Екатерина и ест пирог. Кусок большой, румяный, и она с таким аппетитом ела, что у меня слюнки потекли. Поравнялись мы с матерью Екатериной, и я ей поклонилась, а она посмотрела на меня и спрашивает: «Пирога хочется?» Я уж скрывать не стала и ответила: «Очень». Она отломила большую часть пирога и протянула мне. «Кушай, вкусный, с рыбой», — и улыбнулась. Улыбка была ласковая, нежная, как у ребенка. Я взяла пирог, и стоя рядом, мы съели каждый свою половину.
Вместе со своей старинной подругой я приехала в Пюхтицы летом 1956 года. Автобусы тогда ходили очень редко, и мы приехали с вокзала на такси. Шофер остановился у гостиницы, которая находилась за монастырской оградой. Мы вышли и увидели у калитки маленькую старенькую монахиню с большими светло-серыми глазами. Она посмотрела на нас и сказала: «Отец Гурий приехал». Мы оглянулись — никого не было. «Матушка, мы одни приехали», — возразила я. Но она недовольно затрясла головой: «Бестолковые какие! Говорю: отец Гурий приехал!» Чтобы не продолжать бесполезного спора, мы молча вошли в гостиницу. Послушница проводила нас в свободный номер, принесла воды в рукомойник, а потом внесла поднос с чаем. И только я собралась всласть попить чайку,
