Давид Ортенберг - Год 1942

И еще один вывод. "Всякого немца повидал наш боец: и нахального летнего, и битого зимнего, и одичавшего весеннего. Повидал и понял, что самое верное средство для достижения победы в бою - это максимальное сближение с противником..."

Все, что рассказано в статье, подкреплено убедительными примерами, взятыми из жизни...

* * *

И, наконец, статья Ильи Эренбурга "О ненависти" - одна из тех, что особенно запомнились на фронте и в тылу. С первых дней войны Эренбург писал о том, что позже было сказано в приказе Сталина: "...нельзя победить врага, не научившись ненавидеть его всеми силами души". В сегодняшней статье писатель подробнейше раскрывает этот тезис:

"Неутомимая темная злоба испепеляет сердце фашизма... Злоба движет каждым солдатом фашизма..."

А на противоположном полюсе, у советских людей, - другие чувства, другие идеи:

"Русский народ пережил большую и трудную жизнь; не розами была устлана его дорога к счастью и к совершенству.

Но и в самые тяжелые годы своей истории русский человек ограждал себя от темной злобы...

Чувство злобы не соблазняет нас и теперь... Мы говорим не о злобе - о ненависти, не о мести - о справедливости...

Мы не мечтаем о мести: может ли месть утишить наше негодование? Ведь никогда советские люди не уподобятся фашистам, не станут пытать детей или мучить раненых... Если мы решили уничтожить фашистов, то только потому, что на земле нет места для фашистов и для людей - или фашисты истребят человечество, или люди уничтожат фашистов. Мы знаем, что смерть не может победить жизнь, и поэтому мы убеждены в том, что мы уничтожим фашистов"...

9 мая

Вчера вернулся из Ставки, встревоженный делами на Керченском полуострове. Немецко-фашистские войска начали наступление и прорвали наш фронт. А ждали мы совсем иного.

Надо, видимо, напомнить историю этих событий. Еще в начале января началась операция по освобождению Крыма. Вскоре немцы сами перешли в наступление и вновь захватили Феодосию. В феврале намечалось возобновить наступление войск Крымского фронта. Оно было назначено Ставкой на 13 февраля. Однако работавшие там наши корреспонденты ничего не сообщали. Решили подбросить туда еще и Симонова. Но он возвратился с пустыми руками. Наступление наших войск, начавшееся только 27 февраля, захлебнулось. Симонов рассказал о наших неудачах на Керченском полуострове, их причинах, причем так обстоятельно, что казалось, передо мною сидит не писатель и журналист, но опытный штабной офицер, глубоко разбирающийся в оперативных делах. Когда я затем побывал в Генштабе, убедился, что расхождений в оценке событий в Крыму у генштабистов и писателя нет. Более того, выводы Симонова оказались дальновидными. Он говорил не только о прошедшей операции, но и о будущем, и его прогнозы оправдались. Память может подвести, поэтому я приведу запись в дневнике, которую сделал тогда Симонов:

"...Когда я возвращался из армии сначала в Керчь, а потом в Москву после зрелища бездарно и бессмысленно напиханных вплотную к передовой войск и после связанной со всем этим бестолковщины, которую я видел во время нашего неудачного наступления, у меня возникло тяжелое предчувствие, что здесь может случиться что-то очень плохое". А уже в послевоенных комментариях к дневнику он добавил: "Нет, я не лгу, говоря, что тяжелые предчувствия у меня возникли в душе уже тогда, в феврале и марте". Могу засвидетельствовать, что в изданной книге "Разные дни войны" Симонов оставил все, как было написано тогда о Керчи, не изменив ни слова.

Кстати, стоит сравнить его записи со страницами книги А. М. Василевского о Керчи. Тогда не трудно будет убедиться, что многое в оценке ситуации военачальника и писателя совпало.

Единственное, что Симонов привез из Крыма, - это стихи "Атака".

Когда ты по свистку, по знаку,

Встав на растоптанном снегу,

Готовясь броситься в атаку,

Винтовку вскинул на бегу,

Какой уютной показалась

Тебе холодная земля,

Как все на ней запоминалось:

Примерзший стебель ковыля.

Едва заметные пригорки,

Разрывов дымные следы,

Щепоть рассыпанной махорки

И льдинки пролитой воды.

Казалось, чтобы оторваться,

Рук мало - надо два крыла.

Казалось, если лечь, остаться, 

Земля бы крепостью была.

Пусть снег метет, пусть ветер гонит,

Пускай лежать здесь много дней.

Земля. На ней никто не тронет.

Лишь крепче прижимайся к ней.

Ты этим мыслям жадно верил

Секунду с четвертью, пока

Ты сам длину им не отмерил

Длиною ротного свистка

Когда осекся звук короткий,

Ты в тот неуловимый миг

Уже тяжелою походкой

Бежал по снегу напрямик.

Осталась только сила ветра,

И грузный шаг по целине,

И те последних тридцать метров,

Где жизнь со смертью наравне!

Вот она, истинная, неприкрашенная, суровая правда войны! Чувства и переживания человека в бою!

- Хорошие стихи, - сказал я Симонову. - Но отрываться от земли надо!

- И без этого ясно, - ответил поэт.

- Ясно-то ясно. А надо еще яснее. Дописал бы ты несколько строк.

Ушел Симонов. Буквально через десяток минут вернулся с сочиненной им, можно сказать, на ходу концовкой:

Но до немецкого окопа

Тебя довел и в этот раз

Твой штык, которому Европа

Давно завидует у нас.

Получились не очень-то выразительные строки. Но стихи уже стояли в полосе, откладывать их не хотелось - так они и пошли. Не нравилась концовка и самому Симонову. Недаром в его собрании сочинений этих четырех строк нет. Теперь я вижу, что можно было без них и тогда обойтись. Так что не всегда хорошо получается, когда требование начальства выполняется беспрекословно...

* * *

Напечатано трогательное стихотворение Николая Тихонова "Мальчики". Это рассказ о том, как ленинградский мальчик, зачарованный довоенными парадами, стал лейтенантом, командиром батареи и ныне ведет ответный огонь по фашистской артиллерии, ограждая от вражеских осколков такого же мальчика, каким он был когда-то:

Такого мальчика не тронь!

От ярости бледнея,

Вновь лейтенант кричал: огонь!

Бей беглым по злодеям!..

А в сегодняшнем номере опубликован и очерк Тихонова "Ленинград в мае". Этим очерком начались его вдохновенные письма из блокадного Ленинграда, печатавшиеся затем каждый месяц 30-го или 31-го числа. Последнее письмо из этой серии было опубликовано 30 января 1944 года, когда немецко-фашистские войска были разгромлены под Ленинградом и город освобожден от блокады.

Не помню точно, как Тихонов поначалу назвал свой первый очерк, опубликованный в эти дни. Но, читая его, я невольно вспомнил "Севастополь в декабре месяце" Льва Толстого. Очерки Тихонова по художественной манере и жанру напоминали севастопольские рассказы великого писателя. Мы решили так и озаглавить первый очерк, условились с Тихоновым, что он будет посылать очерки каждый месяц.