Владимир Шмерплинг - Котовский

Петлюровец потребовал, чтобы котовцы свернули свое красное знамя, развевавшееся на пике. Знаменщик начал медленно и аккуратно свертывать полотнище. Котовцы продолжали затягивать разговор с сотником. Им удалось убедить его в том, что он должен письменно изложить свои условия сдачи в плен, чтобы передать этот документ Котовскому.

Сотник достал из полевой сумки блокнот и начал писать. Котовцы же продолжали вести переговоры. Они задавали петлюровцу всевозможные вопросы и, чтобы не вызвать подозрений, даже не оглядывались по сторонам.

Время шло.

— А что, добродий, вы будете делать с нашими комиссарами и коммунистами?

— Комиссаров и коммунистов арестуем и будем судить. Зато командиров ваших не тронем, — глубокомысленно отвечал сотник.

— Вы так и запишите.

Пока сотник составлял условия, Котовский успел перестроить бригаду. Он вел ее за собой к месту, где велись переговоры. Сотник еще не закончил свое писание, как послышался конский топот. Он отшатнулся, когда увидел, как из-за бугра выскакивают всадники.

— Откуда это взялась ваша конница?

— А как же, ваша тоже давно стоит в боевом порядке.

— Но вы же хотели сдаться нам в плен?

— А вот сейчас посмотрим, кто кому сдастся.

Ошеломленный сотник круто повернул коня…

Кавалерийская бригада, под водительством Котовского, развернутым строем неслась на петлюровцев.

Батарея Просвирина открыла огонь по вражеской коннице. Первый же снаряд разорвался в самой гуще петлюровцев.

Гайдамаки не ожидали такого исхода переговоров. Несмотря на свое большое численное превосходство и на выгодную позицию, петлюровцы обратились в бегство. На мосту через речку у деревни Снитково началась давка. Мост не выдержал и провалился. Люди и лошади полетели в воду. Котовцы рубили направо и налево.

После этих боев Котовский писал жене: «…близится час, когда мы будем снова вместе. Судьба хочет, чтобы я сохранился и в этих жестоких последних боях, где я несколько раз был на волосок от гибели. Что же, может быть, моя безграничная любовь к тебе спасает, охраняет… Противник разгромлен по всему фронту блестяще. Бригада Котовского захватила у противника 11 орудий, до 60 пулеметов, 800 пленных, разгромила 8 киевскую дивизию, отдельную конную дивизию, значительную часть лучшей кавалерии кавотряда Фролова… Противник, после нанесенных ему страшных ударов, в панике разбегается и бежит дальше, бросая обозы, и части пехоты трех дивизий идут теперь без боя. Наша кавбригада двинула и двигает по фронту три пехотных дивизии. Когда мы были 12-го окружены, кругом отрезаны, и противник уже подъехал ко мне и предложил нам сдаться, — он в ответ на это был в бешеной схватке опрокинут, разбит и обращен в паническое бегство».

Котовцы безостановочно продвигались вперед, атакуя противника в конном и пешем строю, громили неприятельские отряды, захватывая трофеи и пленных. Они не давали петлюровцам перегруппироваться и сосредоточиться.

Своими быстрыми инициативными действиями Котовский свел на нет контрманевр 3 армии Врангеля, на которую Петлюра возлагал особые надежды. Во всех этих боях гибкостью своей тактики, напористостью, умением маневрировать Котовский неизмеримо превосходил противника. Этого успеха он достигал ценою огромного напряжения. Котовский никому не давал передышки. Несмотря на удачи, никто в бригаде не был опьянен ими. Бригада за несколько дней прошла сотни километров, а комбригу все было мало. Он распекал командиров за неповоротливость и медлительность, багровел, когда наталкивался на оплошности, и мрачнел при одной лишь мысли, что вдруг Петлюре удастся уйти от преследования.

16 ноября разведка донесла, что все боеспособные петлюровские части и основные силы 3 армии Врангеля стягиваются к Проскурову, где противник намерен оказать упорное сопротивление.

В ночь же с 17 на 18 ноября петлюровская кавалерия ударила во фланг советским частям и заняла крупный населенный пункт Деражня. Котовский считал, что единственное средство ликвидировать зарвавшегося противника в районе Деражня, — это нанести удар по его главным силам и тылам в Проскурове.

В три часа утра 18 ноября кавалерийская бригада форсированным маршем выступила на Проскуров.

Петлюровцы напрягали все свои силы, чтобы не допустите красных к Проскурову. Перед самым городом котовцы встретились с «белокрестиками» — отрядом, составленным из бывших офицеров-деникинцев и врангелевцев. Одетые в английское и французское обмундирование, они имели на рукавах и на верхах фуражек нашитые белые крестики. «Белокрестики» засели в деревне по дороге к Проскурову. Они обрушились на котовцев метким, сосредоточенным огнем. Среди них было немало умелых пулеметчиков, стрелявших до последнего патрона. Но котовцы обошли врага с тыла и выбили из деревни.

Бой продолжался в открытом поле. Белые офицеры дрались отчаянно. А когда поняли, что им все равно не миновать плена, многие из них кончили жизнь самоубийством.

Редко встречали котовцы такое ожесточенное сопротивление. Все поле было усеяно фуражками с белыми крестиками. Тут же валялись снесенные головы; целый эскадрон белогвардейцев лежал на взрытой гранатами земле. Лишь несколько человек удалось взять в плен.

Только к вечеру вошли котовцы в проскуровские хутора. Решили передохнуть и привязали лошадей к оголенным яблоням.

Разведчики же, под покровом ночи, отправились в город. Они разузнали, что в Проскурове расположился тыловой штаб есаула Яковлева, что городская тюрьма забита пленными красноармейцами и рабочими, а на путях станции стоит петлюровский бронепоезд «Запорожец».

Вместе со стрелочником котовцы разобрали железнодорожные рельсы, чтобы отрезать бронепоезду путь отхода.

…На рассвете продрогшие за ночь люди снова двинулись вперед. Хотелось спать, лица у всех были утомленные; кони шли понуро. Котовский объезжал эскадроны и отдавал приказания. Артиллеристам он приказал немедленно стать на позицию, открыть ураганный огонь по станции, после же обстрела станции перевести огонь на город.

Бригада выехала на позицию. Артиллеристы окопали орудия. Просвирин сделал наводку. Грохот разрывающихся снарядов разбудил Проскуров. В панике петлюровцы бросались друг на друга; издали город был похож на развороченный муравейник. Неслись подводы, метались лошади… Просвирин продолжал командовать. Он подгонял артиллеристов, требуя непрерывного огня.

Обстреляв город и станцию, Котовский решил перейти в атаку. Второй полк уже понесся на Проскуров. Перед тем, как покинуть командный пункт, комбриг приказал дать последний за ли по городу. Он прислушался к стрельбе.