Ульф Тоомсваре - Стратеги третьего рейха

В ночь с 10 на 11 марта 1938 года Геринг приказал австрийским нацистам взять под контроль правительство Австрии. Не менее полутысячи венских эсэсовцев во главе с Кальтенбруннером окружили государственную канцелярию, а специальный отряд под командованием его адъютанта ворвался в здание. Не желая связывать свое имя с предательством интересов родины, Шушниг объявляет о своей отставке. Исполнение обязанностей канцлера берет на себя Зейсс-Инкварт и отправляется на переговоры с президентом Микласом. Вторжение эсэсовцев в канцелярию решило ход этих переговоров: Австрия была полностью подчинена Германии и объявлена протекторатом. Таким образом, предводитель венских нацистов Кальтенбруннер оказался замешанным в высшую государственную политику.

Из одной книги в другую переходит мелодраматическое описание встречи Кальтенбруннером на венском аэродроме прилетевшего в Австрию Генриха Гиммлера. Действительно, из уст Кальтенбруннера прозвучало: «Рейхсфюрер, австрийские СС ждут ваших дальнейших указаний!» Но если бы все ограничилось этой фразой, то не было бы таких последствий, которые приписываются ее влиянию.

Генрих Гиммлер никогда не считался выдающимся оратором. Однако он достаточно долго общался с профессиональными демагогами, и знал цену красивым фразам не понаслышке. Самому ему, правда, афористический стиль не давался, но при случае он не чурался воспользоваться чужими «словечками», зная силу их воздействия на недалеких собеседников. Поэтому фраза Кальтенбруннера, произнесенная им на аэродроме проникновенно, хотя и с жутким австрийским акцентом, не только не могла обворожить бюрократически мыслящего Гиммлера, но и не могла не насторожить прожженного интригана, главу германских СС. Однако после минутного разговора с австрийским коллегой он понял, что Кальтенбруннера ему опасаться не стоит. Красивая фраза не обязательно предназначается для дурака, зачастую она и произносится не слишком умным человеком.

В то время Гиммлер часто использовал изречение адмирала Канариса: «Для одного дела нужен один человек, для разных дел нужны разные люди». Несколько позднее он перестал цитировать шефа абвера — фразу раскритиковал сам фюрер. Он спросил тогда у рейхсфюрера, не собирается ли тот для каких-нибудь дел использовать евреев? Но это было позднее, а тогда Гиммлер набирал своих людей для разных, иногда еще и не планировавшихся дел. Загодя, впрок искал рекрутов для своей команды.

И Кальтенбруннер не обманул ожиданий ищущего. Он водил Гиммлера по разным клубам, где их уже ожидали десятки молодых парней, рослых, сильных, натренированных. Нет, скорее всего, не мелодраматическая фраза на аэродроме, а именно эта экскурсия по венским спортивным клубам с «парадом» вновь набранных войск на местах стала той пружиной, которая выдвинула Кальтенбруннера из массы остальных австрийских нацистов в глазах Генриха Гиммлера.

В начале июля 1941 года Кальтенбруннеру присваивают звание бригаденфюрера СС и назначают командующим СС и полиции австрийской столицы. К такому масштабу власти он был явно не готов. Его буквально разрывала на части двойственность положения. С одной стороны, упоение вседозволенностью, а с другой — постоянное ожидание того, что в самый неожиданный момент кому-нибудь придет в голову мысль о «голом короле». Да, рядом со своими сотрудниками он чувствовал себя уверенно и твердо, но ведь был еще и Берлин. Да что там Берлин! Была еще вся Германия, откуда в любой момент могли прислать другого, столь же исполнительного, но более опытного, более сообразительного, а главное — более близкого для кого-нибудь из главарей.

Стремление удержаться на завоеванном месте вызывает у него постоянное нервное напряжение, желудочные спазмы. Он начинает пить коньяк с утра до вечера, вначале маленькими рюмочками «для поддержания тонуса», а затем все более увеличивая дозы. Иногда это переходит в запойные ночи, но утром он всегда на посту, даже если его вид вызывает у подчиненных ужас. Он постоянно курит одну сигарету за другой. Слабые сигареты на него не действует, поэтому он выбирает дешевые, но с крепким табаком. У него хватает сообразительности использовать это как демонстрацию своей «близости к нации’’. Официально провозглашается, что он «прост, как самый простой германец». Неофициально же он неукоснительно следует хорошо продуманной программе.

Есть опасение, что придет кто-то более опытный? Значит, нужно как можно быстрее накопить столько опыта, чтобы с ним никто не мог сравниться. Он внимательно изучает главные направления и планы высшего руководства СС и лично участвует в их реализации на месте. Он собственноручно разрабатывает инструкции по рекрутированию австрийских айнзатцкоманд и становится ведущим специалистом по отбору нужных людей для сложных заданий. Он выезжает в концлагеря, расположенные на территории Австрии, и лично исследует методы уничтожения заключенных. Он проводит сравнительный анализ использования разных методов массового уничтожения и аргументированно доказывает преимущества использования газа «Циклон Б» по сравнению с расстрелами, инфекционным заражением и отравляющими инъекциями.

Личное участие в этих мероприятиях не только увеличивает его опыт, но и делает его причастным к тайным операциям, то есть в какой-то степени «приближает» его к избранным. О нем уже хорошо знают наверху. Несколько раз ему посылались личные телеграммы самого фюрера с выражением благодарности и доверия. А в конце января 1943 года он получает самое бесспорное доказательство своей близости к верхам. Через полгода после гибели группенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха его назначают руководителем Главного управления имперской безопасности — РСХА.

В сомнениях и опасениях относительно своего положения Кальтенбруннер был во многом прав. Во-первых, среди приближенных Гитлера австрийцы считались не очень чистыми, «второсортными» арийцами, а Кальтенбруннер был, как назло, чистокровным «австрияком». Он даже разговаривал не на достойном «хохдейче», а на вульгарном венском диалекте. Правда, позднее, уже после переезда в Берлин, Кальтенбруннер пытался исправить этот непростительный для него недостаток, занимался с известными специалистами по орфоэпии, но ничего не добился и бросил бесперспективное занятие. Во-вторых, он много пил и непрестанно курил. Дыхание его постоянно было зловонным, а пальцы от никотина — коричневыми. Принципиальный вегетарианец Гитлер, никогда не употреблявший никаких наркотиков, такого не переносил. Рейхсканцлер Гиммлер, с его постоянной заботой о повсеместном употреблении в пищу картошки в мундире, тоже относился к вредным привычкам Кальтенбруннера крайне отрицательно. Как ни смешно это выглядит, но к своему ханжеству верхушка нацистского государства относилась с величайшим пиететом, и когда решение принималось вопреки их представлениям о правилах хорошего тона, эти люди считали себя чуть ли не героями, сумевшими пойти на потрясающие жертвы.