Илья Азаров - Непобежденные

— Мы освободились от груза, который с немалым трудом доставили сюда. Теперь наша главная задача — принять на борт защитников Севастополя, которые сделали все, что могли…

Лодка погрузилась на 25 метров и вдоль берега направилась к Херсонесской бухте. Временами катера и самолеты противника сбрасывали глубинные бомбы. На пути к берегу лодка шесть раз касалась минрепа, но все обошлось благополучно.

Всплыли под перископ. Весь берег от мыса Феолент до Херсонесского маяка был в дыму. У среза воды, особенно в районе Херсонесского маяка, скопились большие группы людей.

С наступлением темноты лодка всплыла в позиционное положение. Район 35-й батареи и побережье, Камышевая и Казачья бухты обстреливались гитлеровцами беспрерывно.

Лодка время от времени приближалась к побережью и сигнализировала затемненным ратьером. Это выдало лодку. Немцы начали артиллерийский и минометный обстрел. Пришлось уйти мористее, по направлению к мысу Феолент.

В это время сигнальщик доложил капитану 3 ранга Гузу:

— Слева плот, на нем люди. Виден и второй плот.

— Кто вы такие? — запросил Гуз.

— Севастопольцы!

— Подходите по одному.

Старший лейтенант Буяновский помог подняться людям с плота на лодку.

— Сдавайте оружие.

Поднявшиеся на лодку хотели было воспротивиться.

— Таков морской закон: оружие сдают, вступив на борт лодки, — объяснил капитан 3 ранга.

Среди принятых с плотов оказались командир 1-й прожекторной роты лейтенант А. С. Ремешевский, политрук роты Лысенко, командир 3-й прожекторной роты лейтенант В. А. Фадеев, лейтенант Усенко, младший сержант Поддубняк, матросы Бугаев, Разгон и другие. Всего было спасено 14 человек, двое из них — красноармейцы Приморской армии.

Краснофлотцы дали всем по полстакана пресной воды.

«Никогда в жизни не пил такой вкусной воды, как эти первые несколько глотков», — записал позже в свой дневник В. А. Фадеев.

Жажду спасенные не утолили, однако воды им больше не давали — запас ее был очень ограничен. Зато выдали всем сухое белье.

Лодка пошла на погружение. Дышать стало труднее, у многих усилилось сердцебиение. Особенно почувствовали это те, кто впервые оказался на подводной лодке.

— Леня, я, кажется, начинаю волноваться, — проговорил Фадеев.

— Я тоже, — ответил Ремешевский: чувство юмора не оставляло друзей и в весьма сложной обстановке.

Роман Романович, стоявший тут же, добродушно усмехнулся и проговорил:

— Вы не волнуйтесь, это у нас недостает кислорода, лодка двое суток не всплывала, и теперь кислород на исходе.

— Вот попали! — проговорил Фадеев. — То не было воды, потом — земли, а теперь не хватает воздуха…

Краснофлотцы заботливо уступили ослабевшим свои койки. Но, несмотря на пережитое и бессонные ночи, заснуть сразу никто не мог. Угнетала тишина — после визга и грохота бомб и снарядов.

— Не горюй, курилка, будем жить, а то ты уж помирать собрался, — не унывал Ремешевский.

— Я знал, что с нашими командирами не пропадешь, — проговорил один из бойцов, поудобнее устраиваясь на краснофлотской койке.

В конце концов крепко уснули бойцы. Но через три часа, когда по отсекам прозвучала боевая тревога, все моментально вскочили, хотя и не сразу поняли, где находятся.

— Справа шум винтов катера!

— Шум винтов приближается.

В этот момент над головой послышался сильный взрыв, лодку качнуло, затем один за другим еще последовали взрывы.

Все, кто был в лодке, привыкли слышать разрывы. Но на земле они вызывали одно чувство, а под водой — другое. Казалось, что кто-то бьет кувалдой по лодке…

— Трудно быть подводником, — рассуждали зенитчики, когда кончилась тревога. — Куда лучше видеть фашистов своими глазами.

Капитан 3 ранга Р. Р. Гуз и комиссар старший политрук В. И. Чулочников решили пока не уходить в Новороссийск, а отойти мористее — может быть, еще кого-нибудь смогут подобрать.

Противник обстреливал район, где находилась лодка. «А-2» погрузилась, легка на грунт. Через два часа взрывы на поверхности прекратились.

В 2 часа 30 минут 3 июля лодка всплыла, но ее вскоре снова начали обстреливать. Убедившись, что больше принять на борт никого не удастся, командир и комиссар решили возвращаться в Новороссийск.

Уточнили свое место и снова погрузились на глубину 25 метров. Маневр выполнили очень своевременно, так как катера противника, приблизившись к лодке, начали сбрасывать глубинные бомбы. От близких разрывов лопались электролампы, вышел из строя радиопередатчик. Но катера потеряли лодку, и бомбы стали рваться где-то далеко в стороне.

Форсируя минное поле на глубине 35 метров, лодка отошла на юго-восток.

5 июля «А-2» благополучно пришла в Новороссийск.

Почти в одно время с подводной лодкой «А-2» подошла к району Херсонесского мыса и подлодка «М-112». Ее командиру старшему лейтенанту С. Н. Хаханову также была послана радиограмма, в которой приказывалось выгрузить боеприпас в море и принять людей. Но обстановка сложилась так, что лодка не смогла всплыть в условленное время, радиограмму на лодке не получили. Командир лодки не знал, оставлен Севастополь или нет, можно ли подойти к какой-либо точке берега или уже все побережье занято противником.

С. Н. Хаханов стремился выполнить поставленную задачу и доставить боеприпасы, медикаменты и продовольствие осажденному Севастополю и лишь потом принять раненых.

1 июля «М-112» подошла к фарватеру, но пройти не смогла — не пустили вражеские катера и авиация. Отошли мористее заряжаться.

Перед рассветом 2 июля попытались пройти вторым фарватером. Погрузились, а через некоторое время на лодку посыпались бомбы.

Пошли по третьему фарватеру. Идти приходилось по счислению: навигационная служба уже не работала. Весь берег от мыса Феолент до Херсонесского маяка был в дыму.

В 21 час 2 июля «М-112» вошла в Херсонесскую бухту. Наблюдая за берегом, Сергей Николаевич видел, что обстановка, полученная им перед выходом из Новороссийска 29 июля, явно не соответствовала тому, что происходило на берегу. Однако ночью трудно разобраться…

Подошли к траверзу 35-й батареи. Лодка всплыла, чтобы определить свое место. На мостике стояли командир, штурман лейтенант А. П. Евдокимов, сигнальщик старшина 1-й статьи Георгий Фролов.

Прибрежный район интенсивно обстреливался. Над Херсонесским аэродромом взлетали белые ракеты. На какие-то минуты берег освещался. С берега доносились шум, выстрелы…

На мостик вынесли гранаты, ручное оружие. Пошли вдоль берега.

— Товарищ командир, справа десять притопленная шлюпка, — доложил Георгий Фролов.