Анри Труайя - Оноре де Бальзак

Теперь Бальзак точно знает, что «Отец Горио» – ключ к возведению собора во славу человеческого существования. Но сколько предстоит отредактировать, пересмотреть, переделать. Иногда ему кажется, что с пером в руках он сражается с семиглавой гидрой. «Вас должно удивлять только то, – пишет он герцогине д’Абрантес, – что я до сих пор жив».

Зюльма Карро, которая родила сына и надеется, что неуловимый Оноре приедет повидать ее, дождалась от него только жалобы: «Еще никогда не подхватывал меня столь сильный вихрь; никогда еще ум человеческий не был влеком столь ужасающим в своем великолепии произведением. Я рвусь к работе, словно игрок к карточному столу, сплю по пять часов, работаю восемнадцать и в конце концов убиваю себя этим. Но воспоминание о вас, освежая, придает мне сил». Его приглашала к себе (через дядю, герцога Фитц-Джеймса) госпожа де Кастри, решившая восстановить с ним нежные дружеские отношения. Бальзак ответил отказом, называя ее в письме церемонно «мадам». Та возмутилась: «Я не собираюсь просить у вас привязанности, когда-то обещанной. Если в сердце у вас ее больше нет, не стоит и говорить о ней… Милый мой, порывают с любовницей, но не с другом, другом, который хочет разделить с вами и радости, и горести, которого вы знаете уже три года, с которым вместе размышляли, который так грустен и болен! Боже, сколько мне еще осталось и почему мои дни должны быть омрачены невзгодами и горестями? Эта „мадам“ причинила мне боль!.. Я так страдаю! Я хорошо знаю вас, вы так суровы только со мной? Не могу поверить в это, ведь я осталась той же… Ваше молчание скажет мне, что все кончено. Так кончено или нет? Вы все еще любите меня, я ваш друг, ваша Мария. Прощайте. И не заставляйте ждать ответа, который заставит биться мое сердце».

С ответом он не спешит, хотя ему льстит, что женщина, когда-то отвергнувшая его ухаживания, унижается теперь, выпрашивая у него дружбу. В следующем письме она дает ему понять, что винит в их несложившихся отношениях его писательский успех. На этот раз он отвечает, не без участия, но и не без некоторой чванливости: «Да, вы слишком мало меня знаете, если думаете, что успех может до такой степени опьянить меня, что я забуду того, кого люблю. Для меня успех ничего не значит, так как он говорит о признании многих. Счастье – вот все для меня. Его может дать только один человек, и этот человек заменит для меня весь мир».

В начале 1835 года выбившийся из сил Оноре едет в Булоньер, к госпоже де Берни. Из-за болезни она стала совсем маленькой, ее немощь приводит его в отчаяние, словно, глядя на то, что осталось от Дилекты, окончательно расстается с молодостью. «У нее аневризма сердца, – пишет он Ганской. – Эта драгоценная жизнь потеряна, в любое мгновение смерть может забрать у меня ангела, который четырнадцать лет хранил меня, цветок одиночества, которого никогда не коснулся свет, мою звезду. Слезы не дают мне работать. Она требует внимания, я не располагаю своим временем, она же консультируется с врачом по поводу того, как лучше развлечь меня. Она пытается скрывать от меня свои страдания, хочет казаться здоровой… С ней я теряю значительную часть жизни, такой благородной, а вы так далеко, что остается только одно – броситься в Сену». Говоря с таким волнением о госпоже де Берни, Бальзак уверен, что может себе это позволить: единственная женщина, к которой Ганская не станет его ревновать, это бедная, не представляющая никакой опасности Дилекта.

Он возвращается на улицу Кассини с тяжелым сердцем, но его ободряет популярность «Отца Горио», публикация которого началась в «La Revue de Paris» и завершится двадцать шестого января. Но читатели очарованы с первых страниц. «„Отец Горио“ имеет оглушительный успех, – сообщает Бальзак Ганской. – Самые ярые мои противники склонили головы. Я покорил всех: и друзей, и завистников». Две недели спустя продолжает: «Должен признаться вам, что написал это произведение за сорок дней и что за это время не спал и двадцати четырех часов. Но успех был необходим мне… К тому же „Отец Горио“ наделал столько шума, что книг не хватает на всех, и книготорговцы записывают желающих заранее. Действительно, все это просто грандиозно». Он посылает Еве переплетенную рукопись с посвящением: «Госпоже Э. Г. Все, что делают мужики, принадлежит их господам. – О. де Бальзак. Но умоляю вас не думать, что посвящаю книгу вам в силу законов, по которым живут ваши несчастные рабы, я положил бы ее к вашим ногам в силу самой искренней привязанности. 26 января 1835 года. Постоялец женевской гостиницы „Лук“». Под датой полустертые слова, которые тем не менее можно разобрать: «Незабываемый день!» И в самом деле, двадцать шестое января – годовщина любовной победы автора, год назад он завоевал Ганскую.

Первое издание «Отца Горио» в двух томах формата ин-октаво поступило в продажу второго марта 1835 года. Читатели были по-прежнему в восторге, но критика показала зубы: Бальзака обвиняли в том, что он создал безобразную карикатуру на парижское общество, что его интересы сводятся исключительно к женщинам без сердца и изменам. Задетый за живое, он ответил на эти обвинения не лишенным юмора предисловием: «Если некоторые из тех, кто обвиняет автора в пристрастии к грешницам, и заставили его совершить преступление, пустив в книжное обращение еще одну плохую женщину в лице госпожи де Нусинген, он умоляет прекрасных цензоров в юбке простить ему эту досадную ошибку. Взамен обещает, потратив некоторое время на поиски прототипа, представить им добродетельную женщину». И в качестве оправдания замечает, что в уже опубликованных им произведениях насчитывается тридцать восемь женщин с безупречной репутацией и только двадцать две «гнусные». Эти разъяснения ни в коей мере журналистов не удовлетворили, против Бальзака была создана некая коалиция, одних представителей которой раздражала его неуемная тяга к роскоши и бахвальство, других – темпы «производства». Тон новой кампании задала газета «La Mode» в декабре 1834 года: «Невозможно миновать господина Бальзака в книжном магазине. Вдумайтесь, именно в книжном магазине, так как книжный магазин и литература – вовсе не одно и то же… Господин Бальзак делит с господином Полем де Коком честь видеть свое имя, начертанное буквами величиной в четыре дюйма, на стеклах всех читальных залов Парижа, пригородов столицы, провинции… Судя по каталогам издателей, господин Бальзак обещает нам, что самые выносливые потребители современных творений ближайшие десять лет не останутся голодными. Да поможет нам Бог».

Тявканье вокруг его творчества и его самого не могло не раздражать Бальзака, сожалевшего, что нет рядом с ним какого-нибудь Феррагюса с его Тринадцатью. Уже давно мечтал он о создании тайного общества, члены которого могли бы подставить плечо, помочь как можно скорее достичь богатства и славы. Чуть позже вместе с Теофилем Готье и некоторыми другими писателями ему удастся основать своего рода клуб «Красный конь», цель которого – занять ключевые посты в издательской деятельности, в прессе, политике, театре. Впрочем, от этой попытки быстро пришлось отказаться – слишком по-разному смотрели на мир потенциальные участники предприятия. Оставалось довольствоваться более скромной задачей: поручить все еще жившему на улице Кассини безутешному Жюлю Сандо писать под руководством Бальзака драму, посвященную жизни двоюродной сестры Людовика XIV.