Сергей Витте - Воспоминания. Том 2

Что касается Безобразова, который сыграл такую видную роль в авантюре, приведшей нас к войне с Японией, то относительно 165 его личности является естественно вопросы каким образом мог он, будучи честным человеком, проделать всю эту авантюру.

На этот вопрос могла бы лучше всего ответить его почтеннейшая жена, которая по нездоровью постоянно жила в Женеве, куда часто приезжал и подолгу жил с ней ее муж.

Когда перед Японской войной Его Величество сделал Безобразова статс-секретарем и он начал играть такую выдающуюся роль в судьбах России, то он привез сюда свою жену, для того, чтобы представить ее при дворе. И madame Безобразова, эта честная, очень милая и образованная женщина, была чрезвычайно смущена и говорила:

"Никак не могу понять: каким образом Саша может играть такую громадную роль, неужели не замечают и не знают, что он полупомешанный?"

Безобразов начал проповедывать, что, мол, мы не должны покидать Корею, а раз мы после захвата нами Квантунского полуострова, были вынуждены ее покинуть для того, чтобы не вызвать немедленного столкновения с Японией, и раз мы официально это сделали, то нужно стараться добиваться нашего влияния в Kopeе неофициально, так сказать скрытым путем, посредством установления в Корее различных концессий, имеющих по виду совершенно частный характер, но в действительности, поддерживаемые и руководимые правительством, которые постепенно, по системе паука, захватили бы Корею.

Эту мысль Безобразов представил с одной стороны графу Воронцову-Дашкову, который в то время жил в Петербурге, находясь не у дел, в качестве члена Государственного Совета. Граф Воронцов-Дашков знал Безобразова, потому что Безобразов состоял при нем молодым офицером, когда вступил на престол Император Александр III, и граф Воронцов-Дашков был начальником охраны Его Величества.

С другой стороны, Безобразов подъехал с этою же самою идеей к Великому Князю Александру Михайловичу.

Вот эти два лица ввели Безобразова к Его Величеству, вполне поддерживая его идею захвата Кореи по системе паука, посредством фальсифицированных частных обществ, руководимых и поддерживаемых как материально, так и, в случае нужды, силою авторитета русского правительства.

Граф Воронцов-Дашков этому сочувствовал, просто потому, что он не соображал последствия такой политики; а Его Императорское Высочество Великий Князь - по склонности ко всем 166 государственным, мягко выражаясь, выступлениям, могущим или его выдвинуть, или дать пищу его неспокойному духу.

Вследствие решения попробовать осуществить план Безобразова, были добыты концессии в Корее, затем были посланы туда экспедиции для исследования Кореи с точки зрения коммерческой и, главным образом, стратегической, - хотя все это делалось с форме довольно детской.

Затем Безобразов, получая постепенно влияние у Его Величества, устранил от этого дела графа Воронцова-Дашкова и Великого Князя Александра Михайловича, которые, вероятно, ушли довольно охотно после того, как через некоторое время они поняли, что все дело может кончиться катастрофой.

Таким образом, Безобразов начал действовать на свой, так сказать, счет и страх.

Все это, конечно, было вполне известно японцам и японцы поняли, что с одной стороны мы им официально уступили Корею, а с другой - не официально хотим все таки властвовать в Корее. Такое положение дела, естественно, крайне настроило японцев против нас и уже не столько китайцы - как японцы, поддерживаемые, между прочим, Англией и Америкой, настаивали на удалении нас из Манджурии.

Когда мы ввели наши войска в Манджурию, то мы тоже громогласно объявили, что мы вводим в Манджурию войска только для того, чтобы поддержать Пекинское правительство и прекратить боксерскую смуту, которую не может прекратить законное китайское правительство и что, коль скоро эта смута будет прекращена, мы сейчас же уйдем из Манджурии.

Между тем смута была прекращена, китайское правительство вернулось в Пекин и там воссело, а мы все же оставались в Манджурии. Китайское правительство нас всячески просило, уговаривало оставить Манджурию, но мы, тем не менее, под тем или другим предлогом не уходили.

Таким образом, понятно, что Китай начал сочувствовать японцам и иностранным державам, которые как бы в соответствии с его интересами, требовали удаления наших войск из Манджурии. 167 После захвата нами Квантунского полуострова и введения наших войск в Манджурию под предлогом поддержания законного правительства Китая и подавления боксерского восстания, а затем неухода нашего из Китая вследствие вот этих 2-х наших действий,- Китай перестал нам окончательно в чем либо верить.

Затем, если бы мы исполнили в точности наше соглашение с Японией от 13-го апреля и не начали в Корее тайных махинаций, имея в виду там доминировать, - Япония, наверное, успокоилась бы и не начала довольно решительно действовать против нас; но так как Япония увидела, что на нас ни в чем положиться нельзя, что, с одной стороны, мы, удалив японцев с Ляодунского полуострова, сами, затем, захватили этот полуостров, а, с другой стороны, заключив с ними соглашение, которое должно было им компенсировать наш захват, - начали тайно, обходным путем его нарушать - то и Япония перестала совершенно нам верить.

Поэтому составилась против нас общая коалиция; Китая, Японии, Америки и Англии; все перестали нам верить и начали настоятельно требовать нашего ухода из Манджурии.

После того, как был разграблен Пекин, генерал-лейтенант Линевич, получивший за взятие Пекина Георгия на шею, вернулся на свой пост корпусного командира, в Приамурский край и вместе со своим багажом привез 10 сундуков различных ценных вещей из Пекина. К сожалению, примеру ген. Линевича последовали и другие военные чины и также вывезли вещи из китайских дворцов и жилищ.

Я очень сожалел, что не знал об этом тогда, когда сундуки эти были вывезены, если бы я об этом знал, то я, конечно, приказал бы их раскрыть и сделать по этому предмету скандал.

Когда быль разграблен дворец богдыхана, то между прочим, были захвачены там различные документы.

И вот, вдруг министр иностранных дел граф Ламсдорф получил из нашего посольства взятое из дворца нашими военными подлинное соглашение, заключенное мною и князем Лобановым-Ростовским, с одной стороны, и Ли-Хун-Чаном с другой, во время коронации и затем получившее ратификацию, как Императора Николая II, так и богдыхана. 168 Оказывается, что китайская императрица-мать регентша - придавала этому соглашению такое большое значение, что держала его в своей спальне в особом шкафу.

Когда при осаде Пекина вдовствующая императрица и весь императорский дом экстренно покинули дворец и ухали из Пекина, то не успели захватить с собой это соглашение.