Евгений Велихов - Я на валенках поеду в 35-й год... Воспоминания

Мой дилетантский опыт поиска российских и иностранных инвесторов закончился. Эту задачу взял на себя Р. И. Вяхирев. Поначалу он пытался это делать из доходов «Газпрома», но затем начал привлекать иностранные компании. Нашими партнёрами последовательно были английская компания «Hamilton Oil», австралийская «ВНР», наконец, немецкая «Wintershalle». В качестве инженеринговой компании мы выбрали английскую — «Braun and Root». Этот выбор был очень удачным, так как она не была нашим конкурентом.

Севмаш был модернизирован и получил возможность выпускать не только лодки (трубы), но и платформы. Производство было сохранено, а лицензии остались в России за «Газпромом». На заводе соорудили четыре модуля кессона платформы «Приразломная», размерами 40–40–120 метров и весящих по 40 тысяч тонн каждая, собрали их в бассейне и сварили друг с другом. На них надвинули блок верхних строений, и всё это циклопическое сооружение отбуксировали в Северодвинск к заводской стенке (где закончили монтаж оборудования) и после этого — к месторождению в Печёрском море. На данной платформе можно добывать до 7 млн. тонн нефти в год, что при цене 500–600 длр. за тонну составляет 3,5 млрд длр. Не только Севмаш, но и Курчатовский институт за счёт участия в данном проекте сумели пережить это смутное время.

Фактически в России создана основа энергомашиностроения XXI века. ИТЭР, например, можно было бы собрать прямо в цехе № 58 Севмаша и отбуксировать на место эксплуатации. Проекты Приразломного, Штокмановского месторождений и проект ИТЭР технически и экономически можно было бы успешно завершить уже 10 лет назад и сейчас собирать урожай. Конечно, это крупные проекты, масштаба 10 млрд долларов каждый. Кто виноват в их задержке? Очень соблазнительно обвинить в этом внешние обстоятельства — советскую командную экономику или хаос наступившего квазирынка, руководство, благо оно сменилось много раз, или всякие кризисы. Поскольку я играл в этом процессе существенную роль, то, конечно, и мою недостаточную компетенцию и настойчивость. «Навстречу их враждебной вьюги я вышел в поле без кольчуги»… Но теперь уже пора следовать совету Б. Пастернака:

Другие по живому следуПройдут твой путь за пядью пядь,Но пораженья от победыТы сам не должен отличать.

Десять лет я был Президентом компании «Росшельф», и это были очень интересные годы. К сожалению, из данной поучительно-долгой эпопеи многое не вышло. И все вернулось на круги своя…

Проект ИТЭР продолжал развиваться. Но в 1989 году в США сменился состав Конгресса и председатель комиссии по науке Джим Сенсенбреннер объявил, что будет поддерживать только те международные проекты, где гарантировано доминирование США. Проект ИТЭР был построен на равноправии, и США из него вышли. Научная общественность США по экономическим причинам является весьма конформистской и управляемой, поэтому поддержала это решение. Дошли до того, что американским учёным было запрещено посещать конференции, семинары и сессии, на которых обсуждались вопросы ИТЭРа. Даже в худшие времена ЦК КПСС себе такого не позволял. Противники считали, что на этом проект развалится. Но мы удержались, хотя и пересмотрели проект в сторону его удешевления. Вместе с большим объёмом стендовых работ, которые выполнялись на самом современном, в том числе оборонном производстве США, Европы, Японии и России, он обошёлся в 2 млрд длр.

Когда в Белый дом пришла новая администрация и сменилась энергетическая политика, США вернулись в проект. Вслед за ними пришли Корея, Китай и Индия, так что в проекте оказалась большая часть человечества. В скором времени к нам присоединилась Канада и предложила свою площадку, что было очень важно, так как это позволило начать переговоры о строительстве.

Под руководством Кена Томабечи из Японии мы закончили концептуальную часть проекта. Переход к инженерному (техническому) проектированию происходил не без трудностей. Я вспоминаю, как наша инициативная группа — Анна Девис (США), Шарль Мезонье (Евроатом), Масаджи Йошикава (Япония) и я выступали в Бонне перед комиссиями Бундестага. Выслушав нас, представители Христианско-демократического союза Германии заявили, что окажут нам поддержку, если мы сможем доказать, что в результате будет создана реальная энергетика; социал-демократы — что поддержат только чисто научные работы; а партия зелёных предложила свои бредовые проекты. Но, в конце концов, нашли компромисс и договорились.

В США у нас сложились хорошие отношения как с администрацией, так и с Конгрессом; в Японии нас поддерживала правящая партия и её председатель Я. Фукуда. Даже с Гринписом тогда были прекрасные деловые отношения, особенно с его гендиром Дэвидом Мактайгертом. Но дело вдруг неожиданно забуксовало. Все стороны, за исключением России, которой в это время было уже не до жиру, согласились приступить к проектированию только с условием размещения организации на их территории.

В Европе в этот период большое влияние имел Клауз Пинкау — директор Института физики плазмы Общества Макса Планка. Именно с ним мы искали разные варианты выхода из данной ситуации и пришли к идее распределённого центра. Интегральный Центр предложили разместить в Сан-Диего (Калифорния, Ла Хойя), проектирование внутренней части токамака — в Гаршинге (Германия), а внешней, включая магнитную систему, — в Наке (Япония). В Москве должен был разместиться сам Совет, а в Петербурге — на основе НИИ электрофизической аппаратуры им. Д. В. Ефремова — Центр инженерно-конструкторской поддержки. Все организации предполагалось связать системой электронной связи и вести проектирование только в электронной форме. Тогда это предложение было революционным. Интернет ещё не существовал, и нас сильно критиковали. Но в результате такая форма оказалась очень успешной — 24-часовая работа и тесная связь с национальными командами. Меня избрали председателем Совета ИТЭРа, профессора Поля Ребю — директором проекта, а Массаджи Йошикаву — моим заместителем. В дальнейшем П. Ребю заменил Р. Аймар (Франция), и в таком составе мы успешно закончили рабочий проект в 1998 году.

После 20 лет проектирования и переговоров в 2006 году в Елисейском дворце было подписано беспрецедентное международное соглашение о сооружении во Франции в Кадараже реактора ИТЭР. Председательствовал Президент Франции Ж. Ширак, единственный из политических деятелей, начавших проект 20 лет назад. Похоже, что это решение уже необратимо, и проект ИТЭР станет первым примером глобального сотрудничества по решению важнейшей проблемы нашей цивилизации — обеспечения человечества энергией. На самом деле именно зажигание термоядерной реакции, питающей Солнце и звёзды, на Земле будет окончательным торжеством идеи Прометея — принести огонь Богов человечеству. Надеюсь увидеть этот момент, если здоровья хватит. У Прометея, как известно, тоже возникли проблемы со здоровьем.