Анатолий Воронин - Второй пояс. (Откровения советника)

«Седой полковник», видимо, уловив язвительность в голосе Михалыча, махнул рукой и отошел к стоявшим в сторонке офицерам Бригады.

Но Михалыч на этом не успокоился и решил добить его окончательно. Нарочито громко, так, чтобы его слышал «Седой полковник», он возмущенно произнес:

— Мужики! Я чего-то не понимаю, мы что, на голодный желудок сегодня воевать будем?

Я решил подыграть Михалычу, и, показывая на дымящуюся трубу походной ПХД, добавил:

— Да ты что, Михалыч! Как можно! Вон видишь, для нас хавку уже варят. Сейчас с товарищем полковником порубаем и поедем все вместе с «духами» воевать. А то, что же это получается, «духи», ожидаючи нас, сейчас наверняка жирный плов наворачивают, а мы, отощавшие за последние дни, да еще и с пустыми желудками воевать с ними? Не-е, так не бывает.

— А вообще-то, на фронте в таких случаях и «наркомовские» полагаются, — не унимался Михалыч.

— Хренка вам с бугорка, а не «наркомовские», — не выдержав приколов, огрызнулся «Седой полковник».

— Не-е! Ну, это совсем непорядок в Червонной армии, — зацепился за его слова Михалыч. — Жуков, и тот так не поступал с бойцами в самый ответственный момент. Даже штрафникам давали сто грамм перед боем. А мы что, хуже штрафников что ли? А ну как нам больше уже не придется на этом свете её «родимую», попробовать.

— Да хватит вам брехать, — по всему видно было, что «Седой полковник» уже начинал выходить из себя. — Вы про свои «наркомовские» и не помышляйте. Думайте хоть, что говорите, целый полковник как-никак.

— Товарищ полковник, так ведь я же для пользы общего дела, — лицо Михалыча было настолько глуповато-наивным, что я едва не рассмеялся. — Ведь если пуля попадет в живот, в котором полным-полно жратвы, это же гангрена может сразу произойти. А «винус-спиртус» — он как раз для дезинфекции, чтобы перитонита мгновенного не случилось. А потом, причем здесь мое звание, пуля она ведь дура, для неё что рядовой, что генерал, всё едино — кого колбасить.

— Э-э! Взрослый человек, а такие вещи говоришь. Типун тебе на язык. — «Седой полковник» явно не дружил с чувством юмора. Если бы оно у него было, он наверняка нашел бы, что ответить Михалычу. Но, видимо — не дано.

Я незаметно «маякнул» Михалычу, давая понять, что нет смысла продолжать эту словесную дуэль. Дюже толстая кожа и его оппонента, одним язвительным словом её не пробить. Тут гранатомет нужен.

Еще с полчаса ждали пока приданный к нашей группе корректировщик, согласует с артиллеристами координаты предполагаемых целей и отметит их на своей карте. Оставалось за малым, как он будет поддерживать связь со своими коллегами. Частоты радиостанции на царандоевском БТРе не совпадали с частотами радиостанции артиллеристов. Носимую «сто пятку» бесполезно было использовать. Её с четвертого поста уже не будет слышно, а с седьмого, и уж тем более — с восьмого и девятого постов, и подавно.

Свои доводы старлей доложил «Седому полковнику».

«Седой полковник» подозвал к себе командира БТРа, на котором он все эти дни рассекал с нами по «зеленке», и спросил его о том, на каких частотах работает радиостанция, и можно ли по ней связаться с артиллеристами. Сержант тут же связался с кем-то по бортовой радиостанции и буквально через минуту доложил, что такое вполне возможно.

— Ну, вот вам и решение проблемы, — удовлетворенно ответил «Седой полковник». — БТР в вашем распоряжении, так что пользуйтесь им по полной программе.

Я что-то не понял «Седого полковника». По всему было видно, что он не собирается ехать с нами на эту ночную операцию. Хотел было уже спросить его об этом, но он опередил меня.

Взяв за локоть, он отвел меня в сторонку, где доверительно сказал:

— В общем, так. Варенников запретил мне ехать с вами и обязал координировать действия отсюда, со штаба Пищева. Так что, придется тебе, Анатолий, комиссарить самому. У тебя, вон какие бравые мужики, да и командующий не один едет. Думаю, что вы справитесь с поставленной задачей. Только у меня к тебе большая просьба, как только выставитесь на посты, сразу возвращайся назад. Считай это приказом самого Валентина Ивановича. Утром мне надо быть в Бригаде у него с докладом и поэтому понадобится БТР.

— Так я могу его прислать вам, а сам останусь на постах, пока окончательно не буду знать о том, что там все нормально, — пытался возразить я «Седому полковнику».

— Не-е, так дело не пойдет. Прежде чем я поеду к Варенникову, должен во всех деталях знать, как проходило выдвижение на посты. По рации о таких вещах много не поговоришь, а посему ты мне нужен здесь. Обсудим итоги операции и подумаем, что докладывать Варенникову. Надеюсь, что ты меня хорошо понял?

Да все я хорошо понял. Господин полковник не хотел брать на свою голову ответственность за эту ночную вылазку, а посему и решил подставить под это дело меня. Если операция сорвется, все шишки будут на моей голове, а «Седой полковник» останется не при делах. В случае удачного завершения операции, он все лавры отхватит себе. Ведь не собирается же он брать меня на доклад к Варенникову.

Правда, мелькнула в моей голове и иная мыслишка. О том, что он просто струсил и не рискнул ехать темной ночью вместе с афганцами. Но не «духов» он боялся, а боялся получить пулю в спину от этих «муртузеев». Видимо сильно запало в его голову наше посещение мятежного батальона. А сейчас, когда командир этого батальона убит, кто даст гарантию, что какой-нибудь сарбоз, затаивший злобу за обидные высказывания, прозвучавшие в тот день из уст полковника, не пристрелит его под шумок возможного боя. Хотя, как знать, точно такая же участь могла постигнуть и меня.

Ничего не стал я больше говорить «Седому полковнику». Только пообещал, что обязательно вернусь. На том и расстались.

От первого поста отъехали часа в три дня. Нам предстояло до темноты прибыть на седьмой пост, где сейчас сосредоточились подразделения царандоя, которым предстоял ночной рейд по «духовским» тылам. Кроме «мятежного» батальона там сейчас находился Джаузджанский оперативный батальон, временно прикомандированный в Кандагар, а также наш опербат, во главе с майором Алимом. На его батальон выпала незавидная доля — быть неким подобием заградительного отряда, на тот случай, если личный состав прикомандированных батальонов попытается под шумок сбежать в «зеленку». А такое, с учетом упаднических настроений, царящих в этих подразделениях, вполне могло произойти.

Пока добирались до седьмого поста, обратил внимание на то, что количество грузовиков, подорвавшихся на минах или подбитых «духами» из гранатометов, заметно увеличилось. Обиднее всего было видеть сгоревшими те самые новенькие ЗИЛы, прибывшие в царандой накануне нового года. Они погибли как необстрелянные бойцы, так и не успев намотать на своих спидометрах первую тысячу километров афганских дорог.