Вильгельм Адам - Катастрофа на Волге

Вот проявление гражданского мужества, смелости и готовности к самостоятельным действиям — так воспринял я тогда записку. Мне не приходило в голову, что у Зейдлица могла быть какая-либо иная цель, кроме стремления спасти армию для продолжения борьбы. На миг у меня даже явилась мысль: а что, если бы Зейдлиц, а не Паулюс был командующим 6-й армией? Я высоко ценил Паулюса. Но на этот раз я отдавал дань уважения Зейдлицу.

Я спросил адъютанта, какова судьба памятной записки.

— Она была в оригинале отправлена армией дальше через группу армий Главному командованию сухопутных сил, и — тут вы посмеетесь — на Зейдлица было возложено командование всем северным и восточным участками котла.

— Как реагировал Паулюс на такое сужение его власти как командующего?

— Этого я не могу вам сказать, господин полковник. Знаю только, что Состоялось объяснение между Паулюсом и Зейдлицем.

Получив сведения о личном составе LI армейского корпуса, я поехал обратно в мой штаб. У меня не укладывалось в голове, как случилось, что Гитлер поручил фрондеру Зейдлицу командование самыми важными участками обороны в котле. Не хотел ли он таким образом приручить генерала из старой военной семьи? Но почему это было сделано без Паулюса?

Вероятно, Эльхлепп может ответить на эти вопросы. Сейчас же после возвращения я пошел к нему. Он встретил меня словами:

— Ну как, читали памятную записку Зейдлица? Что вы скажете по этому поводу?

— Я восхищен точностью и последовательностью суждений. Конечно, я был поражен, когда ознакомился с предложением действовать вопреки приказу фюрера.

— С этим выводом не согласны все мы — Паулюс, Шмидт, я и другие командиры корпусов. Это, по моему мнению, анархия. Я признаю, что обязанность и право командующего армией принимать самостоятельные решения. Но лишь в том случае, когда у него нет связи с вышестоящими командными инстанциями. Но у нас это не так. Верховное командование самым подробным образом информировано о нашем положении. Ведь нелепо предполагать, что Главное командование сухопутных сил намерено принести нас в жертву.

Ложь Геринга о снабжении по воздуху

— Паулюс мне вчера рассказывал, будто Гитлер хотел отдать приказ армии о прорыве. Потом под влиянием Геринга он принял другое решение. Ни Паулюс, ни Шмидт, ни вы, ни один из командиров корпусов — да и никто из нас — не верит, учитывая общую обстановку на фронтах, чтобы армию, и теперь еще насчитывающую 270 тысяч человек, авиация могла снабжать в течение месяца продовольствием, боеприпасами, горючим, медико-санитарными средствами. Это же утопия. Ведь это было невозможно и в начале окружения, когда красное кольцо вокруг 6-й армии еще не было плотным, советская противовоздушная оборона еще была малоэффективна; а теперь, когда зенитки и истребители противника действуют так активно, это совершенно исключено.

— Правильно, Адам. Паулюс это ясно понимал еще в первые дни окружения. Да и генерал-майор Пикерт, командир 9-й зенитной артиллерийской дивизии, считал иллюзией расчеты на то, что авиация обеспечит достаточное снабжение нашей армии. Поэтому по распоряжению командующего армией он 27 ноября вылетел в штаб группы армий, чтобы полностью информировать фельдмаршала фон Манштейна об опасном положении в котле и обсудить с компетентными инстанциями военно-воздушных сил перспективы максимального и, главное — бесперебойного снабжения нашей армии. Пикерту было поручено откровенно изложить наши сомнения в реальности снабжения по воздуху и подчеркнуть, что армию может спасти только прорыв при поддержке извне. При этом уже нельзя терять времени.

— Кстати, еще один вопрос, Эльхлепп. Если нужно сохранить боеспособность армии, то сколько машин должно ежедневно вылетать в котел?

— Вы знаете, Адам, что нам нужно в день минимум 700 тонн грузов. Один «юнкерс-52» берет 2 тонны. Это, следовательно, означало бы, что ежедневно в Питомнике должны приземляться 350 «юнкерсов». Но грузоподъемность «хейнкеля-111» составляет только 1,5 тонны. Стало быть, если нет в распоряжении достаточного числа «юнкерсов-52», то уже нужно более 400 машин.

— Такой же ответ мне дал полковник Баадер. А сколько же машин фактически прибывало в последние дни? — спросил я.

— Только небольшая часть нужного количества, в лучшем случае одна четверть. Но позвольте мне все же продолжить мой рассказ. Несколько дней назад Пикерт возвратился. Он доложил Паулюсу о своей длительной беседе с генералом Фибигом, командиром VIII авиационного корпуса, которому Гитлер поручил снабжение по воздуху 6-й армии. Хотя корпус по приказу Гитлера освобожден от всех других боевых заданий, Фибиг вынужден заявить, что у него не хватает машин для того, чтобы доставлять в котел по воздуху требуемый тоннаж. Генерал сам оказался в неприятном положении. 11 декабря он прилетел в котел и обещал Паулюсу и Шмидту, что сделает все, что в человеческих силах, чтобы помочь тяжко бедствующей 6-й армии. Но дело не только в нехватке самолетов. Порой сильный мороз, поднявшаяся метель и густой туман почти парализуют воздушное сообщение. В результате до сих пор не было ни одного дня, когда бы удалось доставить хоть четверть нужного тоннажа. Вероятно, в ближайшие дни мы будем вынуждены еще уменьшить хлебный паек, который в конце ноября был установлен в размере 200 граммов на день.

Меня терзают сомнения

— Я еще в Морозовске узнал, что многие дивизии во время бегства потеряли все свои склады продовольствия и даже полевые кухни и уже не первый день голодают.

— Так и есть. Поэтому Паулюс тотчас же после своего прибытия в котел приказал всем частям точно взять на учет запасы продовольствия, обмундирования, боеприпасов и горючего и доложить, сколько имеется в наличии. Квартирмейстерам и интендантам приказано позаботиться о равномерном распределении. Не знаю, все ли честно и правдиво доложили, каковы запасы. Мы не имели возможности проверить донесения.

— Следовательно, мы должны признать, что большинство солдат находящейся в котле армии уже много дней голодают. Чем меньше число прибывающих самолетов, тем быстрее растет ежесуточно недостача продовольствия. Где же выход, Эльхлепп?

— Выход заключается в бесперебойном, возможно большем снабжении по воздуху и в успехе наступления армии Гота.

— В реальность воздушного моста мы оба не верим. Мне представляется также весьма сомнительным, чтобы деблокирующей армии Гота удалось перебросить к нам наземный мост. Ваш оптимизм делает вам честь, дорогой мой. Но может быть, мы поддаемся гибельному самообману?