Владимир Осипенко - Привилегия десанта

— Кто старший, я второй секретарь обкома…

— Я старший. Я начальник штаба…

— Вы мне и нужны…

— Что, война, а я не знаю?

— Нет, надо решить вопрос о…

— Простите, если войны нет, то после спортивно-массовой.

— Вы меня не поняли. Я второй секретарь…

— Это вы не поняли, я начальник штаба полка и отвечаю за выполнение распорядка дня. Отойдите, пожалуйста, можем нечаянно попасть.

Ну, разве не дурак! Думаю, что командир полка именно так и сказал, оправдываясь перед высоким партийным начальством, но ни разу физическую подготовку офицеров не сорвал. Если нет войны и с неба не падают камни, значит все на спортивно-массовую. За пару месяцев это вошло в одну из незыблемых традиций полка.

Всё бы хорошо, но у офицеров штаба возникли серьёзные опасения относительно моих умственных способностей. Устроили проверку. В кабинет с самым невинный видом заходит мой заместитель. В одной руке рулоны карт, в другой пачка уставов и наставлений. Изображая святую простоту, задаёт вопрос по поводу предстоящих учений, ну, не знают они какой-то ерунды.

— А как этот вопрос решается у нас в дивизии? — в свою очередь спрашиваю у него.

— ???

— Дело в том, что боевой устав и наставление по проведению учений трактуют его диаметрально противоположно, так что всё зависит, какое решение примет командир. У вас как принято?

Молча, Гвардии старший лейтенант Хортюк сгрёб карты, вышел из кабинета и поджидавшим его штабным сказал:

— Всё нормально, мужики, золотая медаль — настоящая.

Я, правда, этого не слышал, а узнал о проверке уже, будучи командиром полка. Начни я умничать, сошлись тогда на устав, мне бы в нос сунули наставление или наоборот. Не ждали они, что мне удастся вывернуться. Обидно, что в тот момент я так и не понял, что происходит, и принял всё за чистую монету. Я бы им устроил проверку!

Но проверку нам всем устроила жизнь, когда чуть ли не ежемесячно полк стал метаться по границам рвущегося на части Великого государства. Тогда-то мне, да и всему полку пригодились знания, кто, где стоит и что, где лежит, чтобы командир, после очередной вводной, собрав офицеров на совещание, опираясь на подготовленный штабом «костыль», мог спокойно и уверенно сказать: «Решил!»…«Приказываю!!!»

Десант на границе

Границы установлены для того,

чтобы было из-за чего воевать.

Тревога! Один из двухсот десантных вариантов. На этот раз — «Кавказ». Это значит — местных не брать. Остальное согласно расчету. Всё отработано до автоматизма. Через четыре часа полк на аэродроме. Сходу загрузка в ИЛ-76-е. К «нежному» запаху авиационного керосина примешивается запах бензина и соляры, слитых из бензовозов прямо на бетонку. Опять тыловики пригнали «наливники», залитые под завязку, а «бортачи» разрешают загрузку только заполненных на 75 %. Время не ждёт, а война всё спишет…

Летим усмирять очередную вспышку национализма. На этот раз начали резать некоренных в Баку и громить государственную границу с Ираном. Как будто из-за армян, русских, украинцев или евреев азербайджанцам вдруг стало невыносимо плохо, а с иранцами будет удивительно хорошо. Как будто вчера они не гуляли на совместных праздниках и свадьбах, не пели общие песни и не ходили друг к другу за спичками и солью. Сегодня режут армян. Наводят убийц соседи… Местные власти наблюдают и не вмешиваются. Торжество демократии с национальным уклоном, так сказать.

В Насосном встречаемся со «скобарями». Они спешат в Баку, а мы на границу. Там на сотни километров снесена «система», разграблены заставы и открыта государственная граница. Едкий запах полыни и пыли навеял ностальгические воспоминания: это запах Афгана. Дивизия меньше года как вышла оттуда. Какой-то тумблер щёлкнул внутри помимо моей воли. Наспех обнимаемся с друзьями из Псковской дивизии, желаем друг другу удачи и разбегаемся по свои колоннам.

Пошли. Впереди постоянно какие-то проблемы. Наконец встали глухо. Мост перекрыт «Камазами», загруженными бетонными плитами. Колёса спущены. Внизу железнодорожные пути, не объехать. Съехали с дороги, встали лагерем. Недалеко посёлок Аджи-Кабул. Там дислоцируется учебный авиаполк. Опять из серии «ностальжи»… Приехали местные «бугры». Привезли листовки, газеты, агитки. Обещают еду, вино и полное радушие, только бы мы никуда не ходили. В их городе резни не было и, обещают, не будет. До ночи ждём какого-то указа или приказа.

С противоположной стороны на мост выходит воинская колонна. Красиво идёт, мощно. На мосту лёгкая заминка… и вот она мимо нас пошла на Баку. Узнаём, это Кировобадская десантная дивизия. Видать, до них приказ уже дошёл. Пользуемся моментом и проходим через мост. Там несколько обгорелых и разбитых «Камазов», остальные сброшены с моста. К машинам жмутся местные с разбитыми и испуганными мордами. Смотрят с уважением. Блин, а мы-то чего телились? Хотя мы уже неделю не просто десантура, а воздушно-десантная дивизия погранвойск КГБ СССР. Поэтому деликатничаем и прём на границу! Но на очередной баррикаде из тракторов задержались недолго: разведчики, кому надо, поразбивали рожи, а сапёры завели и сбросили в кювет трактора. Подмога в лице местных аборигенов, бежавшая со стороны городка, услышав моё предупреждение, с такой же быстротой рванула обратно. Откуда-то из темноты не по-доброму по броне дзенькнули пули. За лязгом гусениц и рёвом моторов выстрелы не слышны. Разбираться некогда. По радио передают сообщения о столкновениях и жертвах в Баку.

К заставе прибыли вовремя. Одинокое строение КПП, рядом молотит лопастями МИ-8. Прижимая одного ребёнка к груди, а другого, держа за руку, к вертолёту бежит женщина. За ней с двумя чемоданами военный. Увидел технику, бросился к нам. Подбегает, смотрю, капитан-пограничник.

— Товарищ командир, — это ко мне (знаки различия под комбезом), — помогите! Нас идут громить. Надо человек двести, перекрыть дорогу!

Смотрю, по дороге к заставе пылит толпа, мужики, бабы, дети, трактора, зелёные знамена. Народу тысячи две.

— Капитан, — говорю, — иди, успокой жену и ни о чём не беспокойся!

Первый попавшийся на глаза лейтенант был назначен начальником караула с единственным постом на этой дороге и с задачей — пропускать кого бы то ни было по ней только с моего разрешения. У лейтенанта ещё до конца не смыта афганская пыль с ушей, поэтому задачу понял с полуслова. Через минуту на дороге стоял часовой. Один.

Мой передовой отряд принимал на себя колонну полка. Размещаю прибывающие подразделения, а краем глаза слежу за действиями часового.