Алтарь Отечества. Альманах. Том 4 - Альманах Российский колокол
Голодные, измождённые узники, истощённые до неузнаваемости возили на себе арбу с мертвецами. Охрана была строгая, весь лагерь был обнесён траншеями. Утром проверка длилась не менее четырёх часов на ветру и холоде. Каждый узник не имел своего имени и фамилии, его звали только по номеру. Из Хамельбурга перевели в Штраубинг на осушку болот. Работали в воде, на ногах были деревянные колодки. Работали лопатами, ломами, киркой. Кормили брюквенной ботвой и опилочным хлебом. Приходили наниматели и отказывались от такой «рабочей силы».
Лагерь строили невольники, немецкие коммунисты. На Нюрнбергском процессе установлено, что там было замучено много немецких коммунистов.
В лагере много было итальянцев, не согласных с фашистами. Их возили на строительство бункера под усиленной охраной СС. Переводчиком у них был русский Николай, его кормили так же, били так же. В этом лагере Усатов был до 1945 года. Затем немцы хотели этапом перегнать всех на юг, довести до Альп и там всех уничтожить. Этап двигался медленно, кто не мог передвигаться, того пристреливали. Их вели по холмистой местности. Воспользовавшись сумерками и скрытостью дорог, Иван Усатов, Земцов и Нагибин совершили побег. Пересекли холмистую местность, речку, картофельное поле, зашли в кустарник овражка и там провели ночь. Утром на Ивана надели зелёную куртку Земцова, берет Нагибина, и он стал немного похож на француза. Он вышел в открытое поле, хуторов было не видно. Появилась отара овец. Подойти к пастуху было опасно, Усатов не знал иностранных языков. Всё-таки решил подойти, будь что будет.
– Геноссе, бите, сколько километров до посёлка? – спросил Иван.
Пастух скрыто улыбнулся, пошевелив палкой по земле.
– Не менее четырёх километров, – ответил пастух по-русски, – но вам не следуеттуда идти, там вас заберут.
– А что нам делать? Мы голодные…
Иван проговорился, сказав слово «мы». Пастух вынул из сумки хлеб и сало, протянул Ивану. Тот судорожно схватил и положил в карман.
Пастух сказал, что в империалистическую он был в плену у русских, научился говорить по-русски. В ложбине послышался гул моторов, Иван побежал к своим товарищам. Прежде всего накормил их и сам поел. Появились машины с белыми звёздами. Был апрель, снега уже не было, но деревья стояли ещё голые, и люди на машинах легко их обнаружили и забрали. Переводчик по национальности поляк, переводил разговор. Это были американцы. В селе их передали бургомистру, приказали накормить. Бургомистр определил их к одному крестьянину, но тот не вызывал доверия, жить у него они опасались, поэтому сбежали. Их снова поймали и посадили в лагерь за колючую проволоку. Но это был лагерь не немецкий, а американский. Лагерь Пассау. Это был сборный пункт русских пленных. В этот сборный пункт приехал представитель советского командования, всех военнопленных посадили на пять грузовых машин и увезли в Австрию, в город Линц, здесь они и встретили радостную дату-День Победы.
В мае 1945 года все офицеры Советской Армии проходили проверку в городе Вене. В бывших немецких казармах они жили до октября. Затем их направили в войсковую часть на переподготовку. В октябре1945 года прибыли на Родину в город Вышний Волочёк Калининской области. Туда пришло личное дело на Ивана Андреевича Усатова. В деле звание числилось «воентехник 1-го ранга», на один ранг выше того, что было на Эзеле. С этим званием его демобилизовали. Он поехал в Кировскую область на свою родину, там работал учителем, окончил институт, ушёл на пенсию с должности директора образцовой средней школы.
Через испытания ада
(Продолжение рассказа А.С.Малофеева)
Лейтенант Александр Сергеевич Малофеев, май 1941 года
Командир батареи Александр Сергеевич Малофеев рассказывал нам о своей службе на острове Эзель. Остановился на том, что после тяжёлой контузии лечился в госпитале в городе Курессааре. После выписки из госпиталя в штабе БОБРа получил назначение в 512 зенитную батарею. Вот продолжение его рассказа.
– К месту назначения я добирался попутной машиной. На середине пути услышал гигантский взрыв. Это подрывали бомбы на аэродроме Кагул и в Ромассааре. Прибыл на огневой рубеж батареи. Её командир Казаков был в госпитале, обязанности командира исполнял Мартьянов. Комиссаром батареи был выпускник нашего училища П.М.Жуков. Мы с Чепраковым заняли фланг танко-опасного направления.
Двадцать первого сентября сюда на Церель переехал штаб БОБРа. К великому сожалению, не все сюда могли прорваться. Гарнизон Кихелькона был отрезан немцами и прорваться на Церель не мог.
Наша задача была – прикрытие с воздуха батареи Стебеля. Здесь скопилось огромное количество раненных, около пяти тысяч, больше, чем здоровых. Эвакуировать их было не на чем. Двадцать восьмого сентября нами был сбит фашистский самолёт. Я пошёл к месту его падения. Бензобак был наполнен бензином, он мог бы продолжать расстреливать оборонявшихся воинов. На груди лётчика было много орденов и крестов, с его плеча я снял планшет с картой, на ней была обозначена вся линия обороны. Бои шли круглыми сутками, и мы находились возле своих орудий, отражая налёты вражеской авиации, теряя своих товарищей. У нас не хватало артснарядов. Их доставляли на самолётах МБР-2 с Большой земли.
Третьего октября сражение на Церели достигло кульминационного накала. С утра до вечера рвались авиабомбы, мины, снаряды. Враг превосходил нас во всём. Мы могли только противопоставить своё мужество, злость и хладнокровие. В наших рядах не было уныния, признаков обречённости и паники. Четвёртого, пятого и шестого октября происходили разрозненные бои в отдельных очагах сопротивления. Защитники, прижатые к морю, начали искать пути к спасению, уходили в море на чём только можно, лишь бы держаться на воде. В ходу были рыбацкие лодки, плоты, спасательные круги. Полуостров Церель был объят пламенем и едким дымом. Вечером пятого октября по приказу командира батареи Мартьянова была взорвана батарея. Он выстроил весь личный состав, поблагодарил за стойкость в упорных боях. Затем все командиры попрощались со своим личным составом, жали руки, обнимались со слезами на глазах. Командир дал распоряжение просачиваться группами в два-три человека через немецкие позиции на север полуострова и там в лесах продолжать борьбу.
Я с Чепраковым пошёл на хутор Тамуна. Там на южной окраине нашли в зарослях кустарника рассохшуюся рыбацкую лодку. К нам присоединился комиссар батареи П.М.Жуков и моторист катера батареи Стебеля краснофлотец Романов. Взяли с собой два одеяла и моток провода. Спустили лодку на воду, спешно
