Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев
«Отлично. Покажите мне рацион». – «Вот, итальянская наука разработала!» – «И Вы всё детально выполняете?» – «Всё!» – «А это, последнее?» – «А это какой-то антиоксидант – сантохин, его немного было, и он у нас закончился».
Пошли в цех приготовления кормов. Цех приготовления кормов представлял собой огромный зал с температурой 40–45 °C, по полу которого слоем был рассыпан сухой комбикорм.
«А что же он у Вас какой-то маслянистый?» – «А это мы по рецепту ВИЖ его готовим. Мы его рассыпаем и сверху равномерно поливаем рыбьим жиром, чтобы впитался, а потом посыпаем порошком с микроэлементами: железом, медью. Всё это по прописи ВИЖа держим двое суток при 45 °C, чтобы всё впиталось и чтобы корм СОЗРЕЛ». – «Так, друг мой, всё понятно. Вы готовите ЯД для своих поросят!» – «Это как?» – «А так, слушайте. Рыбий жир очень быстро окисляется на воздухе кислородом воздуха до кетонов и альдегидов, которые и слона убьют, когда их много. Вы ускоряете его окисление в десятки раз, когда он распространяется по поверхности комбикорма, за счёт увеличения в сотни раз поверхности его соприкосновения с воздухом. Кроме того, окисление ускоряется в 2 раза на каждые 10 °C – а у Вас 40 °C – это ускорение ещё в 4 раза! Окисление ещё в 10 раз ускоряют такие катализаторы, как железо и медь, т. е. ваши микроэлементы. В общем, Вы проводите гетерогенный катализ ускорения окисления с накоплением кетонов, альдегидов, окисленных жирных кислот и полимеров – т. е. готовите пищевой ЯД». – «А что же делать?» – «Смешивать все компоненты только перед подачей поросятам и без нагрева. И верните в рацион антиоксиданты – обязательно».
Не успел я это сказать, как этот Николай Тимофеевич Пантюшенко сорвался с места, схватил телефон и тут же отдал распоряжение: «Прекратите подготовку кормов, я сейчас приду».
Умный мужик. Он сразу всё понял.
Встретились через 2–3 месяца. «Ну как?» – «А так. Теперь падеж 5-10 в сутки. Ну, у этих мы знаем, у кого понос – диспепсия, у кого воспаление легких». Я горд, что сократил падеж поросят, как минимум, на 30 в сутки, т. е. ~ 10 000 в год. Этой экономией я оправдал своё существование в Ветеринарной академии на многие годы.
В глазах Николая Тимофеевича авторитет биофизики вырос так высоко, что он заявил: «Всё, мой младший брат Виталий Тимофеевич должен быть биофизиком». Брат пришел ко мне в аспирантуру.
Микроэлементы
Биофизика как наука необходима РАЗВИВАЮЩЕМУСЯ производству.
В 1970–1980 годах сельское хозяйство развивалось, и мы активно участвовали в его поддержке. Меня заинтересовали добавки в рацион микроэлементов, т. е. веществ, которые в нашем организме находятся в мизерных количествах, но которые абсолютно необходимы для нашей жизни.
Как пример. В нашем организме некоторые микроэлементы содержатся в следующих количествах. Например, в сыворотке и плазме крови:
Никель – 6 10-6 %
Хром – 4,7 мкг %
Марганец – 10-6 %
Железо – 10-4 %
Цинк – 10-4 мг/кг
Стронций – 7,6 мкг %
Медь – 10-4 %
Кобальт – 10-5 мкг %
Несмотря на такие мизерные количества, снижение содержания микроэлементов ниже нормы приводит к патологиям. Так, содержание цинка снижается при инфарктах и циррозе печени.
Сергей Николаевич Макаров достаточно быстро сконструировал и смонтировал оптико-электронный прибор – пламенный эмиссионный спектрофотометр – для количественного определения микроэлементов: железа, меди, цинка – по принципу пламенной фотометрии, т. е. определения микроэлементов при сжигании исследуемых образцов, по спектру их излучения.
Отечественных стандартных таких приборов тогда не было. Приборы ребята конструировали из блоков, на которые разбирали списанные приборы, подаренные нам академическими институтами, в связи с чем половина кафедры представляла собой мастерскую.
Мы старались работать и помогать кафедрам нашей академии. Так, с 1975 по 1985 год мы обслуживали – определяли микроэлементы – для всех ветеринарных кафедр, и аспирант И.В. Батуков проводил по 10–12 тысяч определений в год. В то время микроэлементы определялись только в академических институтах и в нашей академии.
Вот эта наша работа и популярность и вызывали зависть у руководства, и при первой возможности руководство эту деятельность прикрыло.
Проводили мы и собственные исследования с определением микроэлементов. Наиболее целесообразно биологические исследования проводить на свиньях. Свинья, как и человек, животное всеядное – и по обмену веществ, и свойствам тканей. Она ближе всего к человеку, даже ближе, чем обезьяны. Николай Тимофеевич Пантюшенко предоставил нам такую возможность на свинокомплексе.
Всем интересно, отчего зависит качество – жизнеспособность потомства – детей. В какой степени на них влияют качества родителей, например, качество спермы. Этой проблемой – в какой степени содержание микроэлементов в сперме хряков-производителей влияет на количество и качество поросят – и заинтересовалась моя аспирантка Тамара Андреевна Ильина. Проведя исследования на сперме нескольких пород свиней (межпородные отличия), по сотне хряков в каждой породе (индивидуальные различия), она установила, что ведущим переменным, т. е. самым главным показателем, кроме буферной емкости, является содержание в сперме микроэлемента ЦИНКА. Цинк, конечно, удивительный металл – он единственный, в отличие от таких катализаторов окисления, как железо, медь, кобальт, является антиоксидантом. Недаром им покрывают – оцинковывают – металлическую посуду и крыши. Содержание цинка в сперме и является одним из главных показателей при отборе хряков-производителей.
Можно посоветовать девушкам, прежде чем выйти замуж, проверить содержание цинка в сперме у своего избранника, если они хотят иметь здоровых детей. Ведь является же просто необходимым сейчас сопоставление резусов.
Детектив № 2. Первый кризис биологического факультета, 1974 год, в Ветеринарной академии
Мы работали, преподавали и вели научные исследования. Однако уже в 1974 году возникла юридическая проблема. С.И. Афонский создал биологический факультет. Он фактически создал биофак, однако юридически узаконить его, т. е. утвердить программы в Минсельхозе или в Минобразования, не успел.
И вот от нас потребовали юридического утверждения. Тут выяснилось, что у биофака есть «твердый» противник, скорее, враг – главный ветеринарный врач в главке ветеринарии – Гинзбург. Его позиция была определенной, никаких биофакультетов, у нас ветеринария и ветеринарные врачи.
К этому времени, к 1974 г., деканом биофакультета вместо А.В. Жарова стал заведующий нашей кафедры биохимии, ветеринарный врач, доктор ветеринарных наук, очень хороший человек Малахов Алексей Григорьевич. Это во всех отношениях был замечательный человек. Во-первых, он был патриотом нашего ветбиофака. Человек прямой и принципиальный. У него была ещё одна черта – он стремился всегда и везде быть первым и даже единственным.
Вот он и вступил в борьбу со своими коллегами за утверждение составленных нами учебных планов. Его положение облегчалось тем, что он был ветеринарным врачом
