Наши беседы - Юрий Фёдорович Куксенко
2. Хотел иметь типографию и печатать Библии. Скажите, братья, грех ли иметь типографию и печатать Библии? Все отвечают: «Нет, не грех печатать Библии».
3. Посылал людей в оппозицию учиться методу шелкографии. Братья-служители, если бы совершенно к неверующим мы посылали учиться методам печати, то было бы это грехом? «Нет, – ответили все братья, – не было бы грехом».
4. Злословил на совещании Совет Церквей. Братья, мы работаем с Юрием Федоровичем уже пять лет и не пропускали ни одного совещания. Слышали вы хоть раз, чтобы он злословил Совет Церквей? «Нет, не слышали», – ответили все братья.
5. Вел тайную работу по отделению Средней Азии от Совета Церквей. Братья, скажите, Юрий Федорович работает с нами в наших церквах уже пять лет, вы замечали, чтобы он вел тайную работу по отделению Средней Азии от Совета Церквей? Все братья хором ответили: «Нет, не замечали».
Тогда Тиссен стал обращаться к каждому служителю отдельно, спрашивая: «Может быть, вы замечали?» И каждый говорил, что не замечал. Так он дошел до ферганских пресвитеров: «Может быть, у вас Юрий Федорович проводил тайную работу по отделению Средней Азии от Совета Церквей?» Но и они ответили: «Нет».
«Так как же вы подписывали это решение?» – спросил Тиссен. Молчание. «Братья Совета Церквей! По этому документу вы приехали убедить нас в виновности нашего служителя Юрия Федоровича?» – спросил он. В ответ – снова молчание. Тут М. С. Кривко сказал: «Это братья-ферганцы так безграмотно и неумело составили документ. Мы его перепишем». В зале поднялся шум. «Итак, братья, – продолжил Тиссен, – мы еще раз убедились, что все обвинения ложные, как подложным было и «решение» так называемых пяти епископов. И еще скажу, что если бы Юрий Федорович и делал что-нибудь для выхода общин из состава Совета Церквей, то и это не было бы грехом и нарушением Устава Совета Церквей, где черным по белому написано в параграфе 7: каждая поместная церковь пользуется правом свободного выхода из состава Союза Церквей ЕХБ».
После этого председательствующий спросил всех служителей: «Можем ли мы признать это «решение» правильным?» И поднял вверх присланную из Ферганы бумажку. Все присутствующие пресвитеры сказали: «Нет». – «Прошу подтвердить это вставанием», – попросил Тиссен. Все встали.
Выдержка из протокола членского собрания общины СЦ ЕХБ г. Ферганы от 18 декабря 1981 г.
– С тех пор прошло больше 20 лет. За это время никакого вашего греха не открылось?
– Как видите – нет. Получается, что Кривко говорил неправду. Нужно было таким путем уговорить Ферганскую церковь.
На ближайшем среднеазиатском совещаний я попросил, чтобы меня освободили от работы в Совете служителей Средней Азии и отпустили домой. Я десять лет не жил нормально с семьей. Пять лет отбывал срок заключения и пять лет находился на нелегальном положении. У детей был трудный подростковый возраст, особенно у мальчиков, и жене весьма тяжело приходилось. Сыновьям нужен отец, и братья вошли в мое положение и отпустили домой. У меня есть документ совещания, в котором отмечается, что братья не имеют ничего против моего служения и отпускают с сожалением – по семейным обстоятельствам.
Ответственным служителем в среднеазиатском регионе был избран Я. В. Тиссен.
П. Д. Петерс, закончив «работу» в Фергане, перебрался в Ташкент и там начал настраивать людей против пресвитера В. М. Кораблева, готовя раскол. Я уже говорил об этом. Ферганская церковь разделилась сразу же на втором членском собрании. Петерс также тайно посещал Джамбул, особенно семьи Скорняковых, и настраивал их против Тиссена и других служителей церкви. Так он добрался и до Иссыка, где была самая большая община в Алма-атинском объединении и несколько пресвитеров. Они были сплочены между собой и крепко стояли за единство Совета служителей Средней Азии. К тому же должен был вот-вот освободиться из заключения старый пресвитер и многолетний узник И. П. Штефан. Его авторитет был непререкаем. Вот бы заполучить такого и направить его против всех оставшихся служителей Совета Средней Азии! С этой целью Петерс долгое время сидел в семье Штефанов и ждал, когда хозяин появится домой, чтобы первым и по-своему объяснить ему ситуацию в Средней Азии, научить его, что дальше делать.
Но Штефан был не из тех, кто слушает байки, и кого водят, как мальчика, за рукав. За свои годы в узах он понял многое. Он видел бессмыслицу в том, как без него члены Иссыкской церкви, подбиваемые работниками Совета Церквей, в знак протеста отнесли паспорта в милицию и заявили, что они отказываются от советского подданства. А что пользы? Ему не помогли и себе повредили. Куда без паспортов? Ни пенсию получить, ни устроиться на работу, ни в город съездить… Пришлось идти и просить, чтобы паспорта возвратили. Иван Петрович также понял, что и церкви лучше, если она будет признана государством. Для этого он подал заявление на регистрацию.
Петерс, узнав об этом «отступлении», стал тайно ходить по домам членов и настраивать их против Штефана. чтобы произвести и там разделение. Но Штефан, узнав об этом, встал на ближайшем совещании служителей Средней Азии и заявил Петерсу и другим служителям Совета Церквей: «Разрушители вы и разорители! Вы и вместе с вами ваш председатель Крючков! Бог будет судить вас! Придет время, соберутся боящиеся Бога и осудят вас!»
– Кстати, как отнесся к решению Ферганской церкви о вас Н. П. Храпов?
– Он писал мне в последних письмах из Шевченко, что к нему пробрался на свидание известный ферганский ревнитель Н. Станиславский. Дети не могли получить свидание с больным отцом, а ему дали, чтобы за месяц до смерти ранить сердце Храпова. Николай Петрович писал мне так: «…Для меня вы по-прежнему остаетесь родными, близкими, а теперь особенно, и я это при свидании дал понять Николаю Станиславскому и сказал, что я с их решением категорически не согласен: так и передай всем! Ни в какие обсуждения вступать не позволил, и их не было. И вам помоги Господь все перенести и не дать места ни унынию, никаким поспешным, ошибочным поступкам. Такие узлы разрешает Сам Бог и непременно заступится за обижаемого. Но нужно терпение».
– Как чувствуют себя те братья, что успели подписать протокол? Неужели совесть их спокойна? Они же верят, наверное, что придется предстать пред судом Божьим?
– С некоторыми из них я встречался, и они просили прощения. Особенно на Кавказе. Им же многим пришлось бежать из Ферганы из-за резни, которую устроили узбеки туркам-месхетинцам. Бросали дома за бесценок, за бутылку кефира, как говорили, особенно на Беш-Бале, и бежали – кто на Кавказ, кто в Украину или Россию. Как и
