Федор Раззаков - Чтобы люди помнили
Когда за „Ивана Грозного“ всем дали Сталинскую премию — за первую серию, то меня Сталин из списка премируемых вычеркнул. Сказал: „Царицы такими не бывают“. Так что у меня за всю жизнь даже наград никаких не было».
Действительно, несмотря на огромную популярность у зрителей, Целиковская долгое время была обделена официальными почестями. На приёме в Кремле, где присутствовал Сталин, актриса была всего лишь один раз. Правда, она была частым гостем в доме Молотовых, однако после того как покровительствовавшую ей Полину Жемчужину (жену Молотова) арестовали и отправили в лагерь, окружающие стали косо смотреть и на Целиковскую.
Кроме того, экранный имидж нашей героини был совершенно иным, чем у тех же Л. Орловой или М. Ладыниной: героини Целиковской не несли никакого идеологического начала. Не было у неё и влиятельного мужа-покровителя, который мог бы выгодно устроить карьеру своей дражайшей половине, вовремя похлопотать за неё.
После войны амплуа Целиковской в кино почти не изменилось: против ролей в комедиях «Близнецы» (1945, 4-е место в прокате — 19,91 млн. зрителей), «Беспокойное хозяйство» (1946, 8-е место в прокате — 17,79 млн. зрителей; в этих фильмах играл и М. Жаров) она могла выставить лишь одну драматическую роль, причём эпизодическую, — в картине «Повесть о настоящем человеке». Большинство критиков именно эту роль — медсестры Зиночки — считают поворотной в карьере Целиковской. Это была работа творчески зрелой актрисы. Однако режиссёры так и не разглядели в Целиковской этих изменений. Ей продолжали поступать предложения играть роли наивных героинь, но от всех этих предложений актриса отказывалась. В результате за последующие 9 лет она не снялась ни в одном фильме. Единственным местом работы для неё стал Театр имени Е. Вахтангова, куда её вновь приняли в 1945 году. Среди её театральных ролей назову следующие: Дениза в «Мадемуазели Нитуш» Эрве, царица Мария Нагая в «Великом государе» по В. Соловьёву, Дженевра в «Глубоких корнях».
Видимо, неудовлетворение творческой жизнью, ощущение себя на вторых ролях угнетали талантливую актрису. Она пыталась найти счастье в личной жизни, но и брак с М. Жаровым трещал по швам. Она безумно хотела ребёнка, но этого не случилось. В конце концов брак распался. И тут на пути Целиковской возник ещё один поклонник. Им оказался известный архитектор, 50-летний Каро Алабян. В 1934–1940 годах именно по его проекту строился Центральный Театр Советской Армии («звезда»). С 1937 года К. Алабян был депутатом Верховного Совета СССР. В конце 40-х годов Целиковская и Алабян стали мужем и женой.
Новый, четвёртый по счёту брак знаменитой актрисы оказался самым счастливым для неё: в начале 50-х годов она родила сына, которого они с мужем назвали Александром. По словам многих, знавших эту семью, Целиковская была сумасшедшей, любящей матерью. Казалось, что с рождением сына её семейная жизнь будет приносить одни радости. Однако внезапно начались неприятности у Алабяна. Л. Целиковская рассказывала:
«Алабян, конечно, был человеком удивительным. Высокий интеллектуал, совершенно бескорыстный, очень порядочный. Смелый, за что и поплатился.
Алабян всю жизнь занимал очень большие посты, в течение тридцати лет был секретарём Союза архитекторов. Когда у нас решено было начать строительство высотных домов, Алабян выразил несогласие в присутствии Берии. До этого он год провёл в Америке и прекрасно понимал, что строительство высотных домов в нашей стране в те годы — показуха, нет ни необходимой технологии, ни моральных прав. И обо всём этом Алабян сказал в своей речи.
Очень скоро ему приказали принять на работу двух архитекторов. Как он ни сопротивлялся, принять их всё же пришлось. А буквально через две недели объявили, что они — шпионы: сценарий был отработанным. И тут же появился приказ, подписанный Сталиным: освободить Алабяна от всех занимаемых должностей.
Когда Каро пришёл домой — а я сидела с нашим маленьким сыном, — он встал передо мной на колени и сказал: „Прости меня. Если бы я знал, что так случится, я бы никогда не посмел жениться на тебе“.
Вскоре нас лишили дома — мы жили тогда в мастерской Алабяна на улице Горького. В один прекрасный день к нам пришла комиссия из Моссовета: „Как вы используете служебное помещение! Почему висят ползунки?“ И велели нам выехать в десятидневный срок. Мы начали скитаться. Жили то на даче, то у друзей. Втроём — на сто двадцать рублей, мою зарплату. Длилось это почти два года. И когда уже совсем стало невмоготу, мы написали в правительство письмо: „Сколько же можно так наказывать?“ Отправили его Молотову, Булганину и кому-то ещё… Так, благодаря письму нам с Каро дали в 53-м году квартиру, а ему — работу».
Однако их совместная жизнь в новой квартире длилась недолго: в 1959 году К. Алабян скончался (его именем затем назовут одну из улиц в Москве в районе метро «Сокол»). Целиковская продолжала играть в Театре имени Е. Вахтангова, изредка снималась в кино («Мы с вами где-то встречались», 1954, «Попрыгунья», 1955). Последний фильм вновь заставил критиков вспомнить об актрисе Целиковской. На XVI Международном кинофестивале в Венеции фильму была присуждена премия «Серебряный Лев Святого Марка» и приз «Пизанетти» (его итальянские критики вручают за лучший зарубежный фильм).
В 1963 году Целиковская наконец-то дождалась официального признания своих заслуг — её удостоили звания народной артистки РСФСР.
В тех же 60-х Целиковская связала свою жизнь с режиссёром скандально известного Театра на Таганке Юрием Любимовым. Знакомы они были давно: когда Целиковская училась на первом курсе театрального училища, Любимов был на четвёртом курсе. Они вместе работали в Театре имени Е. Вахтангова, в 1945 году снялись в фильме «Беспокойное хозяйство».
В 60-е годы Целиковская в кино не снималась и лишь изредка играла в театре: Джульетта в трагедии Шекспира, Аглая в «Идиоте». Вместе с мужем она тогда же, в 60-е, написала литературную композицию «Товарищ, верь…».
Брак Целиковской и Любимова продлился более 15 лет и распался в 1977 году. Как говорила сама Л. Целиковская, «чтобы жить с гением, нужно быть душечкой. Я же — совсем наоборот, упрямая, со своими взглядами. Мы стали друг друга немножко раздражать. Наверное, нужно было всё время Юрия Петровича хвалить, а я хвалить не умею. В моей семье вообще принято довольно скептическое отношение друг к другу. Например, когда дети смотрят мои фильмы, они всегда подшучивают: „Ну, мать, ты даёшь! Опять "тю-тю-тю, сю-сю-сю"“. Для нас подобные отношения вполне естественны, но — не для Любимова. Он однажды сказал: „Когда мы разойдёмся, у тебя в доме будет праздник“. Ну, в общем, так и получилось: праздник продолжается до сих пор. Тем не менее с Юрием Петровичем мы жили хорошо и расстались хорошо».
