Вера Прохорова - Четыре друга на фоне столетия
Я прямо сказала ему: «В какой-то ситуации я могу стать тебе в тягость. А этого допустить я не могу. Потому что ты никогда мне этого не скажешь и не покажешь. А для меня это будет невыносимо».
И так получилось, что место возле него заняла Нина Дорлиак. Я ведь рассказывала, что сама уговорила Светика поехать в ту двухнедельную поездку на корабле, которую устроила Нина.
Рихтер поначалу уперся.
— Свет, ты что, с ума сошел? Такая женщина о тебе заботится, — говорила я ему. Он тогда очень похудел, ему нужно было отдохнуть.
— Не хочу одалживаться, — ответил он.
Я дала ему авоську с едой, чтобы он не выглядел совсем уж нищим, взяла за руку: «Светляк, пойдем», — и отвела к Нине на Арбат.
Потом Светик признался, что предчувствовал что-то нехорошее…
Он начал все больше и больше выступать. После победы на конкурсе Чайковского много гастрольных поездок стало.
Знаете, он ведь не хотел участвовать в том конкурсе. Но Генрих Густавович, который очень хотел, чтобы его ученики показали себя, уговорил.
Первую премию Светику дать не смогли, он ведь был немцем по национальности. Официально победителями стали Рихтер и Виктор Мержанов.
Мы с сестрой результаты конкурса узнали утром. Светик в тот момент еще спал. Тогда мы с Любой на коленях заползли в его комнату и принялись шутливо кланяться: «Светик, первая премия, поздравляем. Первая премия». А он, проснувшись, кидался в нас подушками…
После того круиза, где между ним и Ниной Дорлиак, видимо, что-то произошло, Светик еще приходил к нам. И все время писал.
А как-то спросил, что о нем говорят. Я ответила, что о нем ничего не говорят. Зато говорят о Дорлиак, у которой, будто бы, с ним роман.
Сказала и вдруг заметила, как он изменился в лице.
— Это что, правда?
— Правда.
— Ну, тогда все, Свет.
— Как все? Я не женат.
— Что значит, не женат?
— Я никогда на ней не женюсь.
— Что значит, не женишься?
И прямо сказала, что между нами все кончено. Настолько я была потрясена его поступком.
Потом, уже после смерти Рихтера, Нина Львовна сумела оформить задним числом их брак. Коррупция ведь и раньше была. Нина привела свидетеля, который подтвердил, что брак между Дорлиак и Рихтером был заключен, но свидетельство о браке утеряно…
Но все это случится потом. А в сороковых, когда я узнала о случившемся между Светиком и Ниной, все было иначе. Это известие перенесло наши отношения в совершенно другой пласт.
Кроме того, это было уже после трагедии Светика с родителями. После предательства мамы сама идея брака стала для него эфемерной. Она была истерзана и истоптана.
И знаете, когда Слава начал жить с Ниной, мне стало легче. Потому что я могла был одна и попытаться пережить уход мамы.
Потом мы, конечно, со Светиком объяснились. И наши отношения вернулись на прежний уровень.
Для меня он никогда не будет Рихтером. Для меня он был Слава, Светик, Светляк.
Как только мы первый раз увиделись, у меня сразу появилось чувство, что я его знаю уже очень давно. Мы мгновенно подружились.
Когда Рихтер стал жить у нас, дружба перешла во влюбленность. А потом и в любовь.
* * *У него все время были какие-то романы. И весь тот бред, который накручен вокруг его якобы гомосексуальности… Это абсолютно извращенное понимание его натуры.
Мы с ним откровенно обо всем говорили. Когда затронули эту тему, он сказал: «Випа, мне может кто-то нравиться из мужчин, но это лишь эстетическое чувство, лишь какая-то дружеская влюбленность. Как Гамлет и Горацио, или дружба принца Карла у Шиллера… Физические же отношения между мужчинами мне чужды».
Светик любил женщин. Я знала одну пианистку, в которую он был влюблен. Она старше его была. Потом где-то в Баку у него случился роман. Часто это происходило из-за вежливости Светика. «Я не могу видеть, как женщина унижается», — говорил он.
Что только о нем не пишут! Кроме одного — правды.
Его первой любовью была балерина де Плер. Она служила в одесском театре, куда 17-летнего Светика устроили тапером. Муж моей сестры Игорь Шафаревич говорил: «Рихтера можно было с таким же успехом устроить тапером в публичный дом».
Светик влюбился в эту балерину, страдал, чуть ли не вены хотел резать. Она над ним издевалась, относилась по принципу: «Мальчишка-паж, иди туда, иди сюда».
Мне Святослав потом рассказывал: «Ко мне очень мило относились мужчины из балета. „Какой прелестный мальчик“, — говорили. Тогда я не понимал истинную природу их симпатии. Но они ничего такого себе не позволяли. И я к ним тоже очень хорошо относился».
Отклонения были у Нины. Я не берусь судить, но молва светская говорила, что ее настоящей любовью была художница Елена Ахвледиани.
Я, конечно, во всех этих делах не искушена. Но помню, в лагере было довольно распространено лесбиянство, когда женщина смотрела на женщину с вожделением.
Мы обо всем говорили со Светиком, я рассказывала ему и об этом тоже. «Для меня это было страшно», — говорила я.
И он соглашался. Говорил: «Для меня тоже. Неужели ты думаешь, что я могу допустить какие-то физические отношения с мужчинами? Нет!»
* * *Удивительная история приключилась несколько лет назад. У меня дома зазвонил телефон. Я подняла трубку и услышала голос Митюли. Это было 20 марта, в день рождения Светика.
— Вера, вы знаете, какой сегодня день?
— Конечно знаю, Митюля.
— Я нарочно решил позвонить вам именно сегодня. Потому что кроме вас и Славы у меня никого нет.
Почему он так сказал, для меня так и осталось загадкой. При этом о Нине он почему-то не вспомнил.
Хотя был ее истинной страстью. Но тут у меня к Нине скорее сочувствие. Я даже ее перед Светиком в чем-то защищала.
«Это шекспировские страсти», — говорила.
Но он возражал: «Это не Шекспир. А Шарль де Лакро, „Опасные связи“».
* * *Видите, какая судьба. Вы же знаете, что у меня никогда не было мужа и, естественно, детей. И Светик был для меня единственным близким, во всех отношениях, мужчиной. И могу сказать, что он был совершенно нормальным.
Выражение «make love» раньше означало «ухаживание». Для меня Светик в близких отношениях — это всегда ласка и нежность. А все остальное…
Мне говорят: «Вы любили Юру Нагибина».
Да, любила, но это было другое чувство. Он мне, скорее, нравился.
* * *Юрку я тоже часто вспоминаю. Его ведь не жаловали родители первой жены, не хотели признавать. Зато когда он начал печататься, Асмус меня уже спрашивали: «Ну вы ведь знаете нашего Юрку?» Но с их дочерью он вскоре расстался.
Дольше всего задержался с Беллой. Какой она была красивой! А когда выпивала и начинала вас задевать, то становилась похожа на татарского воина, она ведь наполовину была татарка.
